752 
– А как же! – отвечал «злоумышленник» с идиотской гордостью. – Дубиной я ловко управляюсь! Кого хошь отходить могу! Дубиной я раз даже кузнеца победил. Токмо что он пьянющий лежал, а всё равно здоровенный. Так что если тебе, к примеру, сторож нужен, нанимай меня смело… Ай!
Его стукнули, чтобы прекратил болтать.
– Отвечай! Почто замыслил Пращура нашего убить? – сотник сбился на простонародный слог. Стиль речи допрашиваемого оказался заразным. – Кто велел?!
Тот вытаращил зелёные глаза, приоткрыл рот, даже руками замахал от ужаса.
– Убить?!! Пращура нашего?!! Я?!! Да ты не белены ли объелся, добрый господин… Ай! Да я вовсе не могу живую тварь убить! Покалечить разве, а убить – нини! Тем паче, Пращура нашего! Такое и в ум никому прийти не может… – и, подманив сотника пальцем, доверительно шепнул на ухо, (якобы, чтобы Сам не услышал), – Не знаешь разве: ежели о Пращуре нашем кто плохо подумает, того Умран сразу громом поразит и на клочки разорвёт! А ты говоришь, убить! Спасибо, дураков нет, хоть ты мне тыщщу золотом дай! – (и, прибавив голос), – Да и вовсе нам такое злодейство не надобно! Пращура любить надо! Ай! Что дерёсси, больно!
Истерическое многословие допрашиваемого начинало раздражать сотника не на шутку. Будь он менее опытен, уже плюнул бы и отпустил глупого парня на все четыре стороны, решив: не того взяли.
– Зачем в храм пришёл? Отвечай!
– Не стану! Чего тебе отвечать, когда ты дерёсси? Ай! Стану, стану, не тронь! Сам что ли не знаешь, зачем в храмы ходют? Молиться!
– Ладно. Маскировался зачем?
– Чего делал?!
– Бороду нацепил.
– А! Так без неё не пущали! Давеча сунулся в ворота – прогнали. Дескать, незрелый! Ну я и того. Магу на ярмарке золотой дал, он мне её прирастил. Обещал, держаться будет. Обманул, скотина! Деньги взял, а она и отпала! Где же правда на свете? – парень обвёл окружающих взглядом, ища сострадания. Не нашёл и принялся развивать тему дальше. Плюхнулся на колени перед Пращуром. – Ты прости меня, отец родной, за ослушание! Что обманом к тебе пришёл. Я ведь токмо за ради того, чтоб благодати черпнуть! Мы твари маленькие, подумалось: когда ещё такой случай выпадет, что и золотой есть, и маг встретился… Прости за ради Умрана и Эрды! Помилуй! Скажи, прощаешь? – настаивал он заискивающе.
Вместо ответа Всеволод сунул ему под нос пистолет.
– Говори, это что такое?
– Рогулька! – выпалил дурак радостно, дескать, вот как угодил, растолковал.
– Зачем она нужна?
Тот смутился.
– Да… откудова мне знать? Может, того… орехи колоть? Или на палку дыркой насадить и по башке бить? Так это простым топором сподручнее будет, я так мыслю.
Мысли его Всеволода не интересовали.
– Твоя вещь? Ты принёс?
– Нее! Сроду такой не имел! О! Вишь, на ней письмена! Для колдовства, знать! Дорогая вещь, не иначе. Я сирота от рожденья, у меня таких денег не водится. Два золотых случилось, и те даром протратил. Нет, не моя!
Говорил нелюдь складно, так, что даже слишком. Старого сотника не оставляло мерзкое чувство, что его водят за нос и втайне насмехаются. За что бы зацепиться? Как вывести гадёныша на чистую воду? Ну не верил он ему! Не такие бывают морды у деревенских простаков!
– Таак! А это у тебя что?! – он резко дёрнул шейную цепочку Хельги. На ней, рядом с обычными амулетами висел знак Кансалонской гильдии.
Сотник Ингрем похолодел. «Как мог забыть снять, осёл сехальский?! Не иначе, тоже козни камня!» Минуту они смотрели друг на друга молча. Потом… а, где наша не пропадала!
– Не отдам! Моё! – Хельги прикрыл медальон ладонью, прижал к груди – спрятал.
– Твоё? Выходит, ты наёмник? Кансалонец, так?
– Не знаю я никаких наёмников, господин хороший. А амулет этот по праву мой. Я его не отнял, не украл! Мертвец поперёк дороги лежал, голова отъедена. Я с него снял. Если мертвец неузнанный, кто что нашёл на нём, тот может забрать. Закон такой, это каждый знает.
– Да разве тебе не ведомо, что амулеты носить – великий грех?! – вмешался грозный Пращур. Говорил громко и назидательно, адресуясь не столько к «грешнику», сколь к окружающим Братьям и обережным людям. – Не на чародейство должно нам уповать, а только лишь на милость Истинных Богов! Все мы в их воле!
– Ведомо, не вели казнить. Да я их ненадолго надел, чтоб не потерять. Встречу какого неверного – продам. Кушатьто мне надо? Не отбирайте, господа добрые, сегодня же продам!
752 
