Особенно,... 
909 
– Идемте, идемте скорее! – торопила спутников Энка. Благочинный ДаанАзар надоел ей хуже горькой редьки, выражаясь языком мудрого народа (чтобы не выразиться языком кансалонских казарм). – Ну что вы копаетесь?!
Упрек был несправедлив. Они не «копались», напротив, собирались очень расторопно. Пошвыряли в заплечные мешки нехитрые дорожные пожитки и коекакую снедь, распрощались с хозяевами, расплатились за постой (дядюшка с тетушкой отказывались, отнекивались, но не слишком настойчиво) и двинулись в путь. И даже Орвуд не ворчал, что выходят на ночь глядя и что умнее было бы дождаться утра. Ему самому не терпелось очутиться как можно дальше от новообретенных родителей – как говорится, от греха. К тому же под землей понятия день и ночь вообще становятся несколько условными, а остановиться на отдых можно в любом месте и в любой момент: не нужно искать укрытие на случай непогоды, ведь крыша над головой есть всегда.
Но защитный круг оказался нелишним даже под землей. И чем дальше к востоку, тем очевиднее становилась в нем нужда.
Начинались земли (точнее, подземелья), принявшие на себя самый первый, самый страшный удар АльОркана и так и не оправившиеся после него – а ведь прошла с той поры уже не одна сотня лет.
Главные галереи, связывавшие населенные пункты, были тщательно расчищены и имели мирный, вполне респектабельный вид. Но городки становились все беднее, встречались все реже, а в некоторые и попасть было нельзя – подход к ним перегораживали тяжелые кованые ворота с мощными охранными символами на створках.
Зато вымершие поселения попадались на пути все чаще. Опустевшие, обвалившиеся пещеры и заброшенные забои, черные, полузаваленные штольни, тоннели, ведущие в никуда. Прах и тлен, сырость и могильный холод, давящая, смертная тоска… Истлевшие кости и проржавевшие секиры. Горькая память об ужасах войны… Сколько народу полегло под этими сводами? Тысячи? Десятки тысяч?
Гномы больше не жили здесь.
Но природа не терпит пустоты, и когда уходят одни, на их место рано или поздно приходят другие. Те, кому по нраву прах и тлен, и память давних войн, и свежая плоть и кровь… Что за твари населяли теперь руины старого ДаанАзара, можно было только гадать – на глаза они не показывались. Но были рядом – чувствительный эльф каждым нервом ощущал их близкое присутствие. Следили. Подстерегали. Выжидали. От них так и разило Злом – древним, неведомым, глубинным…
– Страшно! – подвывала Ильза, не таясь, когда под ногой с тихим хрустом рассыпался в пыль очередной незамеченный череп. – Ой, страшно!
– Ага! – жалобно хлюпала Урсулка.
– А зачем опять с дороги свернули?! – бранился Орвуд. – Сами лезете куда не надо, а потом скулите!
– Так интересно же! Все кругом старинное! – втолковывали девчонки, выкладывая новые находки: тяжелый орочий меч, богатый шлем с большой пробоиной, золотую монету старой дольнской чеканки.
– Интересно – значит, нечего дрожать и ныть! Только нежить своими страхами приманиваете! Вдруг она их жрет?!
Аолен эти короткие вылазки тоже не одобрял: мертвых тревожить негоже, провоцировать Зло ни к чему. Но разве остановишь трех ученых магистров, одержимых жаждой познаний? Как ни привал – Хельги и девицы лезут, куда не надо – в очередной заброшенный тоннель, а молодежь, ясное дело, за ними! И Рагнар туда же! И клиент– что с него взять? Только кальдорианцы чинно сидят на месте – им вера не позволяет. Но от этого не легче.
Мертвые подземелья тяготили эльфа, он все чаще уговаривал спутников выбраться под открытое небо. Но получал неизменный ответ Орвуда: прямой дороги поверху не проложено, придется плутать горными тропами, вместо одной недели пути по максимуму уйдет все три по минимуму. Разве они могут себе позволить рисковать судьбой мира, так бездарно растрачивая драгоценное время?
Что он мог на это возразить? Кого в наш просвещенный век, век узких специалистов, интересуют предчувствия дилетанта?
…Нападения не было долго – почти до самого конца пути. А когда всетаки состоялось, понять, было оно спровоцированным, не было ли, оказалось невозможно. Поэтому каждый судил так, как ему было выгоднее.
Скорее всего, атаки было не избежать в любом случае. Потому что в полузаваленный, заброшенный тоннель им пришлось свернуть поневоле – главная дорога увела бы их слишком далеко на восток.
909 
