72 
— Ну-ну. — Полицейский весело хмыкнул.
— Только вторая женщина была настоящая, настаивал Джонни.
— Какая вторая?
— То есть первая. Кузен Уильям, он модельер. Он ее и подменил. Видели бы вы их сегодня утром. Пытаются веселиться, как в кино. Только меня им не обмануть. Невеселые они. Мама усталая и нервная. Интересно, долго они еще выдержат, прежде чем кричать начнут?
Полисмен скривился:
— Господи Боже, ты точно как мой мелкий! Все у него комиксы с дезинтеграторами. Боже мой, это же преступление — давать детям в руки такое чтиво. Убийства! Трупы! Тьфу!
— Но это правда!
— Пока, малыш.
Полицейский двинулся дальше. Джонни вцепился в ветку так, что дерево задрожало, потом спрыгнул на тротуар и бросился полицейскому вслед.
— Вы должны пойти посмотреть! Они ее увезут, если вы не найдете, и тогда уже никто никогда ничего не узнает!
— Слушай, малыш, — терпеливо сказал полицейский, — я никуда без ордера войти не могу. И откуда я знаю, что ты не врешь?
Ну вот, теперь он шутит.
— Ну вы мне должны поверить!
— Держи. — Полисмен взял Джонни за руку и повел куда-то.
— Куда мы идем?
— К твоей маме.
— Нет! — Джонни попытался вывернуться из цепкой хватки. — Это не поможет! Она меня будет ненавидеть! А вам наврет!
Но полисмен провел его к парадному и позвонил в колокольчик. Дверь открыла горничная, но мама подошла тут же — белая как молоко, со сбившейся набок прической. Накрашенные губы лежали на лице нелепым мазком, под глазами висели синие мешки.
— Джонни!
— Следили б вы за ним получше, мэм, — посоветовал полисмен. — А то бегает по улице, еще под машину попадет.
— Спасибо, офицер.
Полисмен глянул на нее, на мальчика. Джонни хотел заговорить, но из горла выдавился только всхлип. Дверь захлопнулась, оставляя полицейского на крыльце, и из глаз Джонни покатились слезы.
Мама ничего ему не сказала. Ни словечка. Только стояла, бледная, одинокая, заламывая пальцы. И все.
После обеда Джонни сел и сосредоточенно записал в десятицентовом блокноте все, что знал о Девушке в Сундуке, кузене Уильяме, маме, папе, бабушке и дяде Флинни.
«Девушка в Сундуке любила папу, — вывел он, хорошо наслюнявив карандаш. — И когда она пришла в дом, папа ее убил. — Джонни задумчиво вытянул губы. — Или мама ее убила. — В голове у него мешались виденные в кино страшные убийства. — Бабушка и дядя Флинни могли ее убить, потому что она им угрожала… их бе-зо-па-сно-сти». — Вот так. Джонни писал старательно и быстро. Посмотрим… — А кузен Уильям? Может, она все же его подружка? — Джонни на это немного надеялся, потому что недолюбливал кузена. — А может, это что-то в прошлом бабушки? Или дяди Флинни? — А как насчет…
— Джонни! — Бабушка зовет.
Джонни поспешно убрал блокнотик.
Подталкивая Джонни тросточкой, бабушка провела мальчика в свою комнату, усадила за шахматную доску и указала подбородком на белые фигуры:
— Это твои. Мои — черные. — Она призадумалась. — Как обычно.
— Мы играть не сможем, — заявил Джонни. — У тебя двух фигур нет.
Бабушка глянула на доску:
— Снова дядя Флинни. Он вечно уводит фигуры у меня из-под носа. Все равно сыграем. Мне и того хватит. Ходи. — Она ткнула узловатым пальцем в доску.
— А где дядя Флинни?
— Поливает сад. Ходи.
Джонни завороженно смотрел, как шевелятся ее пальцы. Бабушка нагнулась над полированными клеточками доски.
— Мы все хорошие люди, Джонни. Двадцать лет мы так славно жили в этом доме. Ты провел в нем лишь малую часть этих лет. Мы никогда не искали трудностей на свою голову. И ты их нам не ищи.
В окно билась большая черная муха. Где-то на первом этаже капала из крана вода.
— Я не ищу… трудностей, — выдавил Джонни. Шахматную доску опять смыли струйки цветной воды. — Папа сегодня за завтраком был такой бледный, странный. Почему он так переживает из-за куклы, бабушка? А мама вся взведенная, как пружина в часах, вот-вот прыгнет. Из-за куклы так ведь не переживают, правда? Бабушка помедлила над черным слоном, спрятавшись, как дряхлый рак-отшельник, в кружевную раковину.
— Не было никакого трупа. Фантазия у тебя разыгралась не в меру. Забудь об этом. — Она так глянула на Джонни, точно это он убил Девушку в Сундуке. — Лучше ходи по солнечной стороне. Молчи, не путайся под ногами и забудь. Кто-то должен сказать тебе это. Не знаю, почему все сваливают на меня. Просто забудь!
Они играли в шахматы до заката. И снова ужин был съеден торопливо, в доме как-то сразу стемнело, и все поспешно разошлись по своим спальням.
72 
