— Вот сюда, сеньор.
Они свернули на темную аллею. В бездонной пропасти неба мерцали холодные звезды. Где-то в доли завыла собака. А рядом плакала гитара, роняя слезы кристально чистых аккордов. И чей-то голос пел грустную песню.
— Скажите, Томас, еще далеко?
— Уже близко, сеньор. Действительно близко.
Ах, Целия, подумал Роби, поднимаясь на холм. Тебе не удалось скрыть от меня его тело. Ты так и не нашла надежных людей, которые могли бы вытащить Maк-Клара из катакомб и похоронить на окраине города. Или, возможно, тебе не хотелось, чтобы Дугласа уносили оттуда. Неужели ты играешь со мной в какую-ту хитрую игру? Неужели ты хотела, чтобы я нашел убийцу того Мак-Клара?
Луна казалась бельмом мертвеца, который смотрел с небес на пустую землю. Двое мужчин поднимались по широкой улице, и их тени двигались перед ними. Старик свернул к строению, контуры которого были очень знакомыми. На ограде у ворот трепетали знамена и ленты.
— Это арена, Томас? Арена для корриды?
— Да, тут проходят бои быков.
— Неужели сеньора Ликоне живет где-то здесь?
— У нее нет своего дома. Она ютится под трибуной и там же делает сладости типа сахарных черепов и маленьких розовых трупов. Нам сюда.
Они вышли на безмолвную арену, освещенную лунным светом. Белый песок казался водой, покрытой рябью. Ряды пустых скамеек выглядели как круги на стенках огромной воронки.
— Как вы себя чувствуете, сеньор?
— Не очень хорошо. Меня утомил этот долгий подъем.
— Взгляните сюда; — воскликнул Томас, указывая на черный узел, который лежал на песке. — Смотрите, кто-то оставил здесь снаряжение тореадора.
На алой накидке лежали черные туфли, маленький берет и тускло блестевшая шпага.
— Да, кто-то забыл свои вещи, — сказал Роби и встревоженно осмотрелся.
Томас сел на корточки, поднял берет и с любовью расправил его рукой.
— Просто стыдно забывать такое добро. А вы когда-нибудь видели настоящую корриду?
— Несколько раз, но она мне не понравилась.
— Вы американец, сеньор.
Томас надел берет на голову и встал перед Роби. Его тело выпрямилось. Он опустил руки и гордо спросил:
— Как я выгляжу, мистер?
— Очень хорошо. Но, может быть, вы отведете меня к сеньоре Ликоне…
— Значит, я не произвел на вас впечатления?
— Нет, вы действительно выглядите прекрасно, однако…
— А вы знаете, что когда-то, много лет назад, я был лучшим тореадором Мексики?
— Не сомневаюсь в этом, но мне…
— Прошу вас, сеньор, послушайте старика.
Его фигура отбрасывала длинную тень, и Томас казался очень высоким и сильным. Он перестал сутулиться. Его мышцы расслабились, подбородок поднялся вверх, и в старческих глазах засиял молодой задорный огонь.
— Однажды я сражался здесь с тремя быками, — сказал он. — В один и тот же день! Людей на трибунах было битком, до самого неба. Когда я закончил последний бой, у быков отрезали уши и отдали их мне. А люди бросали на арену шляпы, перчатки и кошельки. Это походило на дождь. И это был дождь моей славы!
Роби взглянул на старика и не сказал ни слова. В нем начинало вскипать холодное недовольство. Томас нагнулся, поднимая плащ и шпагу.
— Меня считали лучшим, и когда я проводил «веронику»… вот так и так… — Он закружился, показывая серию выпадов. — Публика взрывалась аплодисментами, и это было прекрасно.
Внезапно Томас нагнулся и быстро надел туфли вместо гуарачей, которые сбросил с ног.
— А сейчас… — вскричал старик, приближаясь к Роби.
— Мне бы увидеть сеньору Ликоне…
— Да-да, ту женщину, которая делает сахарные черепа. А вот и она сама.
Томас ткнул шпагой в сторону трибуны. Роби обернулся. И в тот же миг что-то вонзилось в его затылок!
— Начнем, сеньор!
Роби закричал, отпрыгнул в сторону и едва не упал. Он провел рукой по затылку и шее, и пальцы нащупали три маленькие иглы, к которым крепились тонкие ленты, трепетавшие на ветру, — красная, белая и зеленая. Выдернув иголки, Роби бросил их на песок.
— Что вы делаете?!
— О, вам стало интересно! — с усмешкой произнес старик. — Это бандерильи. Пики для шеи быка. Если вы были на корриде, то видели, как бандерильерос вонзают их в холку быка. То же самое сделал сейчас и я.
— Томас! Вы сошли с ума! — закричал американец, отступая назад.
Старик ударил его шпагой. Острие вонзилось в ногу. Клинок вошел в бедро и вышел. Упав на землю, Роби с ужасом посмотрел на кровь.
— Томас!
Старик склонился над ним, закрывая собой луну: