– Тем более! Значит, нужно подобрать красивую молодую девицу…
– Ах, Легивар, разве можно подвергать девушку такой опасности?! – с возмущением перебил мага Кальпурций. – Вот ты, к примеру, согласился бы рискнуть жизнью своей Лизхен?
– А что? Я готова! – обрадовалась белошвейка. Она никогда не видела настоящего носферата (одни только шторбы встречались, бегали ночью под окном), но столько слышала разговоров об их необыкновенной красоте, что была бы совсем не прочь посмотреть. – Вы, главное, спасите меня вовремя, пока не куснул.
– Не получится, – возразил ланцтрегер мрачно. – Я же сказал вам: они склонны к эстетству болезненному.
– И что это значит?
– То, что для удовлетворения потребности продления рода они неизменно предпочитают особей своего пола. – Йорген нарочно выразился столь научно в надежде, что Лизхен не поймет. Как-то неловко ему было говорить о подобных вещах в ее присутствии.
– Еще того не легче! – охнул маг. – Йорген, ты уверен? Скажу вам без ложной скромности, я в теоретический магии не последний специалист, но ни в одной книге не встречал столь причудливых подробностей из жизни носфератов!
Ланцтрегер фон Раух важно задрал нос:
– Практика, друг мой, практика! Не все сущее в этом мире успело найти отражение в книгах.
– Хорошо сказано! – одобрил силониец. – Но кто же все-таки послужит приманкой для племянника?
– А кто из нас троих красивее? – вопросом на вопрос ответил специалист по носфератам. Обращался он не столько к Кальпурцию, сколько к Лизхен, полагая, что женщине об этом гораздо легче судить.
– Ну конечно же мой милый Легивар! Кто же еще? – расплылась в искренней улыбке вдовушка.
Но «милый» с ней не согласился.
– Глупости! – решительно отрезал он. – Просто она меня любит, поэтому не может судить объективно. Только не подумайте, что я испугался, мне самому была бы интересна эта роль. Но если вопрос и вправду стоит так принципиально, как утверждает Йорген, то я никоим образом не гожусь. Во-первых, происхождение у меня простое, мой отец принадлежит торговому сословию. Во-вторых, красотой вы оба меня превосходите, это факт.
Северянин с силонийцем переглянулись. Они достаточно хорошо знали Легивара Черного, чтобы понять, как нелегко его самовлюбленной натуре должны были даться такие слова. К ним следовало отнестись серьезно.
– Лизхен, выбирай тогда из нас двоих!
Белошвейка отнеслась к поставленной задаче с большой ответственностью. Она долго ходила кругами, разглядывая парней со всех сторон, разворачивала к свету, ставила рядом и разводила по углам… И все впустую!
– Нет! – заявила она очень решительно. – Не могу понять. Один светленький, другой темненький – как тут разберешь? Вот если бы одинаковые были.
– О! Это мы мигом! – нашелся Йорген и спрятал волосы, набросив на голову куртку. – Кальпурций, ты тоже накройся чем-нибудь!
Тот послушно обмотался полотенцем, Лизхен снова принялась сравнивать. И с тем же результатом.
– Нет! Не могу! Один человек, другой не совсем. Вот если бы оба людьми были!
Да, решить эту задачу даже находчивому Йоргену было не по силам.
– Ладно, – сдался он. – Пусть выбирает сам племянник, из всех троих. Может, мы оба не в его вкусе, а Легивар как раз в его. Сделаем так. Расположимся на ночь неподалеку от фамильного склепа Айсхофов. Типа мы беспечные путники, забывшие, что на свете бывает Зло… Нет. Это уж слишком явно, он заподозрит ловушку. Лучше я начерчу пентаграмму, но неправильно, чтобы защита не действовала. Он решит, что ошибка была случайной, и захочет ею воспользоваться. Выберет кого-то одного, начнет обращать – тут мы его и прикончим.
– А не боишься, что он нас усыпит? Носфераты способны насылать на свои жертвы сон, – напомнил маг.
– Есть такое полезное растение полынь. Кружка отвара внутрь – и в ближайшие десять часов сонные чары тебе не страшны. Я уже велел хозяйке, чтобы заварила.
Да, Йорген все успел предусмотреть. Но Девы Небесные, какая же это гадость – полынный отвар!
Ночь сгущалась над Айсхофом, тихая, теплая. Сквозь тонкую пелену облаков размытым пятном проглядывала луна. Воздух был наполнен ароматом шиповника, его заросли густо покрывали склоны замкового холма. В один из склонов глубоко врос старинный склеп, такой неприметный, что увидеть его можно было, только оказавшись у самого входа, забранного перекошенной от старости дубовой дверью с коваными накладками. Издали же, особенно в темноте, родовая усыпальница фон Айсхофов казалась безобидной мшистой куртиной, местами оплетенной плющом. Внизу, у подножия холма, старая ива раскинула ветви над широким ручьем, заслуживающим, пожалуй, чести считаться маленькой речкой. В ветвях драной кошкой орала иволга. Со стороны Ганцендорфа доносился лай собак и хмельное пение – в одном из домов, запершись на засовы от кладбищенских гостей, гуляли свадьбу. В общем, обстановка была самой романтической.