Последние отзывы

  44  

В течение более чем десятка лет счастье нашей влюбленной пары можно было назвать безоблачным. На сияющий небосклон их брака набегали лишь редкие тучки. Эти немногочисленные сцены объяснялись любезностью герцога по отношению к дамам и поистине корсиканской ревностью герцогини, порой, может быть, выходившей за рамки положенного в свете. Девять детей – шесть девочек и три мальчика – с завидной регулярностью являлись на свет, чтобы еще больше укрепить счастливый союз.

Но рождение двух последних детей подорвало здоровье герцогини. Она сильно располнела. Теперь ее постоянно терзали сильные боли; ослабевшая, с трудом передвигавшаяся даже по дому, она от постоянного сидения на месте, естественно, все больше толстела. Все чаще у нее повторялись нервные припадки, все чаще она проливала слезы. Муж, разумеется, с трудом выносил все это, между тем подобные сцены не прекращались.

Именно состоянием здоровья герцогини объяснялась потребность в гувернантке, которая всегда находилась бы дома и всегда могла бы присмотреть за детьми. За два года в особняке Себастиани перебывало много разных девиц, но ни одна из них не устроила хозяев. Кто-то из друзей порекомендовал мадемуазель Делюзи как особу, способную найти выход из самых трудных ситуаций. Тогда никто и не подозревал, что появление в доме этой девушки, такой тихой и скромной на вид, станет причиной драмы, которая потрясет всю Францию, отзвуки которой донесутся до самого короля Луи-Филиппа.

Правду сказать, сама гувернантка тоже не подозревала ни о чем подобном. Однако, оказавшись лицом к лицу с герцогом, который долго расспрашивал ее, а потом вручил список требований и пожеланий, она догадалась: в этом доме не все так благополучно, как кажется с первого взгляда…

«Мадам де Праслен никогда не должна подниматься в комнаты своих детей; если кто-то из них заболеет, она может войти только в спальню больного. Она не должна выходить с ними из дому без гувернантки и имеет право видеться с детьми лишь в присутствии господина де Праслена либо гувернантки…»

Анриетта Делюзи изумилась донельзя, но, взяв себя в руки, перечитала странный документ еще раз, чтобы убедиться: все это ей не приснилось. Однако, когда она обратилась к своему хозяину, лицо ее сохранило непроницаемое выражение:

– Я приложу все старания, чтобы выполнить вашу волю полностью, но, признаюсь, последний параграф мне не совсем понятен…

Герцог чуть усмехнулся. Привычным жестом сцепив руки за спиной, он подошел к окну и рассеянно приподнял гардину.

– Готов согласиться, что это и в самом деле трудновато понять, но прошу поверить, мадемуазель, я не с легким сердцем добавил этот последний параграф к разработанным мною самим правилам воспитания детей. Вы должны осознать, что меня вынудили к этому весьма серьезные обстоятельства.

Взгляд его светло-зеленых, таких светлых, что они казались скорее серыми, глаз явно искал одобрения. Гувернантку это смутило. Ей было трудно, почти совсем не зная герцога, сразу же проявить к нему симпатию, которой он, казалось, требовал. Перед ней стоял рыжеватый блондин довольно приятной внешности, единственным недостатком которой, пожалуй, было то, что его бегающие глаза не позволяли встретиться с ним взглядом. Это настораживало. Но, в общем, он казался приветливым и любезным. А мадемуазель Делюзи к тому времени пережила достаточно много, чтобы не придавать особенного значения внешности. Тщательно взвешивая каждое свое слово, она тихо ответила:

– Несмотря на все только что сказанное, господин герцог без труда поймет, что я, только появившись в этом доме, не могу разлучать мать с детьми. Госпожа герцогиня приняла меня с необычайной добротой. Такое отношение делает предложенную мне миссию чрезвычайно затруднительной.

– Понимаю! Но, видите ли, у герцогини слабое здоровье. К тому же у нее вспыльчивый, необузданный нрав. Малейшее противоречие приводит к вспышкам слепого гнева, лишающим ее всякой способности рассуждать. Подобное поведение в присутствии детей способно принести им немалый вред.

Опустив ресницы, гувернантка внимательно наблюдала за герцогом. Ей показалось, что он чересчур старательно подбирает слова. Похоже, домысливает что-то прямо в процессе рассказа. С тихим упрямством она заговорила снова.

– В таких условиях, конечно, лучше, чтобы дети не утомляли свою мать. Я постараюсь сделать все от меня зависящее, освобождая госпожу герцогиню от их шалостей. Но боюсь, что на большее я окажусь не способна.

  44