Хотя концовка довольно странная, как будто подразумевается продолжение. Но всё равно,... 
80 
Они выбрались! Но за счет безопасности Анны-Марии и старика.
— Выводите их, — крикнул Коль своим людям, стоящим снаружи. — А я позабочусь об этих двоих.
Она видела, как он копал вокруг нее, осторожно, но ужасно быстро и нервно. Дышать стало легче, но ноги ее беспомощно застряли.
Его руки бережно обхватили ее лицо, голова ее была теперь свободна, но она не могла пошевелиться, иначе стала бы давить все вокруг себя. Коль очистил от земли ее глаза и губы. Глаза его были полны страха.
— Отец Эгона, — прошептала она. — Я должна… Кто-то протиснулся в узкое отверстие наискось от нее. Она услышала голос Сюне:
— Благодарю тебя, Господи! А как отец?
Анна-Мария боязливо пошевелила рукой, как бы открывая проход к мужчине, но его тут же засыпало вновь.
— Коль, у тебя есть палка или что-нибудь в этом роде?
Они принялись лихорадочно искать и нашли какую-то деревяшку. Все вместе они просунули ее вдоль ее руки, образовался канал, ведущий вниз. Но копать дальше было небезопасно, могло обрушиться все, и выход для заваленных в шахте оказался бы закрыт, возможно, навсегда.
Анна-Мария опасалась худшего, думая об отце Эгона. Но вдруг почувствовала слабое движение у своей руки.
— Он жив, — сказала она.
Сюне тут же попытался копать, но Коль остановил его.
— Не раньше, чем мы выведем остальных. У них это единственный шанс. А твоему отцу, как и Анне-Марии, повезло, что над ними подпорки. Они спасли их.
— Но он еще не выбрался.
— Нет, — серьезно сказал Коль. — Знаю. Никто из нас еще не выбрался.
Еще одного мужчину с трудом вытащили туда, где шансов спастись было чуть больше. Анна-Мария не могла рассмотреть, кто это был. Похоже, он был тяжело ранен.
Коль не оставлял ее. Он осторожно ласкал ее, отдавая ей все свое тепло и… да, Анна-Мария уже не колебалась, называть ли это любовью — то, о чем говорили его душераздирающие несчастные глаза, о чем говорили его нежные кончики пальцев.
— Коль, — прошептала она.
И одним этим словом выразила свои чувства к нему. Все свои мысли от отчаяния в тот момент, все свои желания.
Севед появился на выходе из шахты, он повис на руках у Сикстена и Сюне.
Исполнение псалма захлебнулось.
— Но как же?.. — начал один из толпы у ворот. — Вот они, выходят!
— Так значит, они живы, — прокричал другой, и вся толпа издала вопль — облегчения и ярости из-за лжи Адриана. Они бросились к воротам и кричали, перебивая друг друга, они хотели знать, как там остальные.
Брандты стали спрашивать их о том же, они немного побледнели, но сохраняли присутствие духа.
— Они сейчас пытаются добраться до Ларса, — ответил Сикстен, который и понятия не имел о том, что чуть раньше утверждал Адриан и его дамы.
Он говорил с трудом, было очевидно, что парень совсем без сил.
— Ларса завалило там, внутри. Произошел новый обвал. Засыпало фрекен Анну-Марию. И отца Сюне. Там все время обвалы. Мастер просит еще людей. Но не больше двух, потому что там внутри чертовски тесно.
— При дамах не выражаются, — резко сказала фру Брандт.
— Но я не могу открыть ворота, — нервно сказал Адриан. — Они сумасшедшие, они снесут шахту.
— Похоже, что они накинутся не на шахту, а на тебя, хозяин, чертов ты сукин сын, — фыркнул Сюне. Из глаз его непрерывно текли слезы, оставляя светлые борозды на испачканном землей и кровью лице. — Мой отец умирает там, ты понял? Только из-за твоей чертовой жадности! Но я тебе это припомню, только стану на ноги, так и знай!
Оба парня были в крови, черные, как уголь, исцарапанные и сильно израненные. Но с Севедом было еще хуже. Его молодая красивая жена стояла у ограды и рыдала.
Керстин резко сказала Сюне:
— Как ты смеешь так разговаривать со своим директором? Я заявлю об этом…
Сюне повернул к ней свое отчаявшееся, озлобленное лицо:
— Заткнись, чертова кукла, пока я шею тебе не свернул! Проклятая кляча!
— Сюне! — вскричал Адриан. И вдруг заговорил Севед:
— Заткни свою проклятую пасть, понял? Думаешь, я не знаю, как ты, как кобель последний, терся о мою жену? А она, бедняжка, не могла сказать «нет» хозяину, ведь мы тогда бы потеряли и работу, и дом, и вообще все. Но тут тебе больше ничего не обломится, потому что мальчик — он мой, кого угодно об этом спроси. И у тебя вообще получаются только противные чертовы девчонки-задаваки, ты, конь без яиц!
80 
