Особенно,... 
66 
Когда Джебра впала в глубокую задумчивость, Ричард спросил:
– Так что ты увидела?
Она взглянула на него так, будто почти забыла, о чем она рассказывала, но затем справилась с оцепенением и продолжила.
– За городскими стенами оставались десятки тысяч павших в этом сражении. Земля, пока мог видеть глаз, была покрыта искалеченными трупами, многие из которых лежали группами там, где эти люди и погибли, защищая свою последнюю позицию. Это зрелище казалось нереальным, но я уже видела подобное раньше… в своих видениях.
Но хуже всего было то, что некоторое число галеанских солдат еще оставались в живых, хотя и тяжело раненные. Они лежали то тут, то там на поле брани, рядом с их мертвыми собратьями, уязвленные и неспособные уйти. Некоторые негромко стонали, лежа около мертвых. Другие были в лучшем состоянии, но по разным причинам тоже не могли двигаться. Один из них оказался как в капкане: ему придавило ноги опрокинутой и разбитой повозкой. Другой был пригвожден к земле копьем, пронзившим ему живот. И даже испытывая невероятную боль, он так отчаянно хотел жить, что не рискнул выдернуть древко, удерживавшее его. У других были так тяжело перебиты руки и ноги, что они даже не могли выбраться из мешанины обломков и трупов солдат и лошадей. Я понимала, что при наличии постоянно снующих везде солдат буду замечена и убита при любой попытке хоть чем-то помочь этим несчастным.
И пока я ходила туда-сюда между удаленными постами, я была вынуждена проходить мимо этого ужасающего поля боя. По холмам, где происходило последнее сражение, сотни людей медленно бродили среди мертвых, методично собирая их вещи. Позже я узнала, что это была небольшая армия мародеров, передвигающаяся следом за войсками Имперского Ордена – жившая за счет тех жалких отбросов, что оставляли за собой солдаты Ордена. Эти стервятники в людском обличье рылись в карманах мертвых солдат и делали прочее подобное, строя свою жизнь на смерти и разрушении.
Мне запомнилась одна старуха в грязной белой шали, подошедшая к одному галеанскому солдату, который был еще жив. Среди прочих увечий, у него была глубокая рана на ноге, обнажавшая кость. Его руки дрожали в одной бесконечно затянутой попытке «закрыть» огромную рану. Казалось чудом, что он все еще остается в живых. И когда эта старуха, укрытая шалью, бесцеремонно рылась в его одежде, в поисках чего-то ценного, он умолял ее о глотке воды. Она не обращала на него внимания, пока разрывала его рубаху, чтобы посмотреть, нет ли на шее цепочки с кошельком, как носили некоторые солдаты. Слабым, охрипшим голосом он снова запросил воды. Вместо этого она вытащила из-за пояса длинную вязальную спицу и, поскольку он продолжал беспомощно лежать, с силой всадила ее ему в ухо. У нее даже высунулся язык из уголка рта, когда поворачивала длинную металлическую спицу внутри его головы, повреждая мозг. Его руки дернулись, и он затих. Она выдернула спицу и вытерла ее об его штанину, недовольно бормоча себе под нос, что это его наконец успокоит. Убрав спицу за пояс, она вновь принялась обыскивать его одежду. Меня потрясло, какую практичность проявила она в таком грязном деле.
Кое-кто из этих извращенных стервятников разбивал камнями голову любому человеку, которого находили живым, просто чтобы быть уверенными, что он не набросится на них, когда они будут заняты сбором трофеев. Другие же из этих «мусорщиков» не утруждали себя сделать что-либо с раненым человеком, если он не мог воспользоваться руками и не пытался сопротивляться им; если он был жив, но не способен к сопротивлению, они лишь старались взять то, что могли, и шли дальше. Но среди них попадались люди, поднимавшие сжатый кулак и с восторгом кричавшие всякий раз, когда находили еще живого солдата, которого могли прикончить, словно такое действие делало их героями. Изредка попадались и такие, что выискивали беспомощных раненых и находили развлечение в издевательствах над ними самым ужасающим образом, довольные тем фактом, что эти люди не способны ни убежать от них, ни сопротивляться им. Хотя это было всего лишь делом нескольких дней – затем остававшиеся в живых или умрут от самих ран, или, в конечном счете, будут уничтожены толпами стервятников.
В течение нескольких следующих недель солдаты Имперского Ордена праздновали великую победу, предаваясь разгулу, насилию и грабежу. Они врывались в каждый дом, обыскивая в нем все углы. Все, что могло быть ценного, оказалось разграблено. За исключением небольшого числа людей, подобных мне, оказавшихся на положении слуг, ни один мужчина не избежал плена, ни одна женщина не избежала лап этих гнусных людей.
66 
