Особенно,... 
90 
У комнатушки надзирателя им пришлось подождать: Ришар должен был записать в журнал сведения о переводе заключенной. К счастью, он не видел ничего странного в том, что перевод из одной тюрьмы в другую происходит ночью. Стража уже собралась открыть ворота, когда вдруг раздался насмешливый голос:
– Я надеюсь, гражданин Мишони, что у тебя есть приказ Комитета общественного спасения о переводе вдовы Капет в Тампль?
Это была гражданка Арель. С недоброй улыбкой на лице она вышла из-за колонны, и Ружвиль почувствовал, как ледяная рука сжала ему сердце.
Однако Мишони перед лицом опасности не спасовал.
– Разумеется, приказ у меня есть, – начальственным тоном ответил он.
– Тогда покажи его!
– Я не захватил приказ с собой. Я его оставил в кабинете, и у нас нет времени ехать за ним! Ну вы там, поторапливайтесь!
Однако гражданка Арель не собиралась сдаваться. Бушующая в ней ненависть делала ее ясновидящей.
– Для всех, включая тебя самого, будет лучше, если ты заедешь к себе и все-таки привезешь этот приказ. – Она повернулась к стражникам и Ришару. – Вы представляете себе, чем это кончится для вас, если никакого приказа у гражданина Мишони нет и вдова Капет не попадет в Тампль? Вам так захотелось познакомиться с гильотиной?
– Это просто смешно! – возмутился Мишони. – Здесь все знают меня и не сомневаются в моем патриотизме и гражданской благонадежности. И ты, гражданка, должна понимать, что я могу заставить тебя дорого заплатить за такое оскорбление!
– Когда ты вернешься с бумагами, я немедленно извинюсь перед тобой. И кстати, о бумагах... Что стало с той запиской, которую гражданка Ришар нашла в кармане у жандарма Жильбера? Она у тебя?
– Разумеется, ведь гражданка Ришар передала ее мне...
Продолжая говорить, Мишони посмотрел на Ружвиля. Шевалье был бледен и едва держался на ногах. Главный инспектор тюрем обвел глазами остальных – они выглядели не лучшим образом. Мишони понял, что все потеряно. У них с Ружвилем даже не было оружия, а жандармы, несмотря на то, что им хорошо заплатили, были слишком напуганы, чтобы открыто перейти на сторону королевы. На улице ждал Бац с двумя своими людьми, но толщина стен не позволяла их окликнуть. А вот гражданка Арель могла заорать во весь голос, поднять на ноги стражу и взбудоражить весь квартал.
И все-таки, несмотря ни на что, Мишони был готов рискнуть. Ему помешала королева.
– Возможно, будет лучше, если вы привезете эти несчастные бумаги, – мягко сказала она. – Это немного задержит нас, но разве это так важно? Что касается меня, то я никуда не тороплюсь и предпочитаю подождать в моей камере.
Королева отвернулась, чтобы не видеть страдальческого выражения на лице Ружвиля, и в сопровождении дрожащих от страха жандармов пошла обратно в свою камеру.
Мишони демонстративно пожал плечами:
– Она права. Едем за приказом!
На улице они присоединились к де Бацу, переодетому в форму солдата Национальной гвардии. Барону хватило одного взгляда, чтобы понять, что его план провалился. Ружвиль рухнул на сиденье кареты, содрогаясь от беззвучных рыданий, а Мишони рассказал о том, что случилось.
– Какая глупость! – возмутился де Бац. – Ведь у тебя же был приказ Коммуны, который я тебе дал?
– Да, и если бы не эта ужасная женщина, его бы хватило. Надзирателю Ришару было все равно, кем подписан приказ.
– А что гражданка Арель там делала среди ночи? Насколько мне известно, она не живет в Консьержери, верно?
– Это просто загадка!
– Я ее разгадаю! А ты пока возвращайся к себе. Необходимо, чтобы ты сохранил свой пост, так что кричи везде, что тебя обманул гражданин Гус и что ты ни в чем не виноват. Ружвиля я спрячу. Ты даже можешь отнести пресловутый клочок бумаги со следами от иголки в революционный трибунал, но предварительно наколи там побольше дырок, чтобы ничего прочесть было нельзя. Что же касается приказа, который якобы остался дома, то его у тебя украли. Ты окажешься жертвой бесчестной махинации. А теперь нам надо расстаться.
Карета остановилась у моста через Сену. Де Бац вышел из кареты, приказал Русселю, одному из лжежандармов, сесть на козлы и отправляться вместе с Ружвилем домой, подбросив по дороге Мишони. Второй «жандарм» – Лагиш – сел верхом на запасную лошадь.
– А что будешь делать ты? – спросил он.
– Я вернусь обратно. – Де Бац указал на высокие башни Консьержери, вырисовывающиеся на ночном небе. – Я должен кое-что выяснить. Не волнуйся за меня.
90 
