15 
- Черт! – тихо выругался Маккенна, при мысли о том, что придется надеть ненавистную ливрею.
Притворно нахмурившись, экономка угрожающе замахнулась на него деревянным половником. – Еще одно богохульство в моем присутствии, и я устрою тебе взбучку.
- Да, мадам, - Маккенна опустил голову и попытался сделать кроткое лицо, чем заставил ее рассмеяться.
Она погладила его по щеке теплой, пухлой рукой. Глаза ее походили на темные озера, когда она улыбнулась. – Иди, а когда увидишь графа, у меня найдется для тебя немного свежего хлеба и варенья.
Когда Маккенна повиновался и вышел, улыбка его испарилась, и он напряженно вздохнул. Требование графа не сулило ничего хорошего. Единственно возможной причиной для того, чтобы вызвать его были его отношения с Алиной. Он почувствовал тошноту. Маккенна не боялся ничего, кроме как быть оторванным от нее. Мысль о днях, неделях, месяцах без возможности ее увидеть была невозможна… как если бы ему приказали попытаться жить под водой. Ему нужно было найти ее, прямо сейчас, но не было времени. Никто не сел задерживаться, когда за ним посылал граф.
Быстро натянув бархатную, отделанную золотой тесьмой ливрею, неудобные черные туфли и белые чулки, Маккенна направился в кабинет, где ждал лорд Уэстклиф. Дом казался особенно тихим, наполненным гулкой тишиной, какая бывает перед казнью. Двумя костяшками, как учил его Сэлтер, Маккенна осторожно постучал в дверь.
- Войдите, - раздался голос хозяина.
Сердце Маккенны так тяжело стучало, что у него закружилась голова. Сделав невыразительное лицо, он вошел в комнату и подождал в дверях. Комната была совсем простая, отделанная панелями вишневого дерева с высокими прямоугольными витражными окнами по одну сторону. Здесь было мало мебели: книжные полки, жесткие стулья и большой письменный стол, за которым сидел лорд Уэстклиф.
Подчинившись резкому жесту графа, Маккенна шагнул в комнату и остановился перед столом. – Милорд, - сказал он почтительно, ожидая, когда же топор падет ему на голову.
Граф оглядел его, прищурив глаза. – Я думал, что же с тобой делать.
- Сэр? – переспросил Маккенна, желудок его сделал внезапное сальто. Он посмотрел прямо в безжалостные глаза Уэстклифа и тут же инстинктивно отвернулся. Ни один слуга не осмеливался выдержать взгляд хозяина. Это было неслыханной дерзостью.
- Твои услуги больше не требуются в Стоуни Кросс Парке. – Голос графа звучал словно удар плетью. – Ты будешь незамедлительно уволен. Я взял на себя труд найти тебе другое место.
Маккенна молча кивнул.
- У меня есть знакомый судостроитель в Бристоле, - продолжал Уэстклиф. – Некий мистер Либери, он был так добр, что согласился взять тебя в ученики. Я знаю, что он – благородный человек, и я думаю, он будет честным, хоть и требовательным хозяином.
Уэстклиф говорил еще что-то, но Маккенна едва слышал его. Бристоль… он ничего о нем не знал, за исключением того, что это был крупный портовый город и он стоял на холмах, богатых углем и металлами. Он хотя бы не так уж и далеко – в соседнем графстве…
Ты больше не сможешь вернуться в Стоуни Кросс, - сказал граф, снова завладев его вниманием. – Больше тебя здесь не ждут, по причинам, которые я не желаю обсуждать. А если ты попытаешься вернуться, ты горько пожалеешь.
Маккенна понял, что ему сказали. Никогда еще он не испытывал такого во власти кого-то. Это было чувство, хорошо знакомое каждому слуге, но впервые за всю свою жизнь он был унижен. Он попытался сдержать охватившую его ненависть, но она осталась, острая и мучительная, она словно застряла в горле. Алина…
- Я договорился, ты уезжаешь сегодня вечером, - холодно сказал Уэстклиф. – Фархэмы везут товары для продажи на бристольском рынке. Поедешь сзади их повозки. Побыстрее собери пожитки и отправляйся в деревню к Фархэмам, вы отправляетесь оттуда. - Открыв ящик стола, он достал оттуда монету и бросил Маккенне, тот рефлекторно ее поймал. Крона, или пять шиллингов.
- Твое месячное жалованье, хотя тебе не хватает нескольких дней до полных четырех недель, - объяснил Уэстклиф. – Никогда не говори, что я невеликодушен.
- Да, милорд, - почти прошептал Маккенна. Эта монета, вместе со скудными сбережениями у него в комнате, составит примерно два фунта. Ему придется растянуть их, вряд ли труд подмастерья оплачивается поначалу.
- Теперь можешь идти. Оставь ливрею, она тебе больше не понадобится. – Граф переключил внимание на какие-то бумаги на столе, полностью игнорируя Маккенну.
15 
