Последние отзывы

  65  

Маккенна знал тропинку, о которой она говорила – темная дорожка, которой нечасто пользовались, в юности они исходили ее вдоль и поперек. У него не возникало сомнений, почему она предложила именно ее.

Короткая, печальная улыбка появилась на губах Алины, когда она подумала, что совокупление в лесу вряд ли можно назвать великой романтикой. Тайно, грубо, торопливо и определенно неудобно. Но она никогда не сможет позволить себе такой роскоши как свечи, белое постельное белье и неспешные любовные ласки. Если она намеревается не позволить Маккенне увидеть свои шрамы, ей понадобятся темнота и хитрость, и у него никогда не появится возможности обратить внимание на ее ноги. То, что она, в самом деле, обдумывала такое – поступок, лишенный всяких приличий или нежности – было неслыханно. Но это - все, что она могла принять от Маккенны. И кому от этого будет вред? Ясно, что Маккенна хотел взять то, в чем ему было отказано в прошлом. Она же, со своей стороны, хотела, чтобы ей было, о чем вспомнить, все те долгие годы, что ей потом придется жить без него. Они хотели друг друга по причинам, быть может, эгоистичным – но, по мнению Алины, так было даже лучше.

- Колодец желаний… - проговорил Маккенна. – Ты до сих пор туда ходишь?

Она вспомнила, как девчонкой часто бегала бросить булавку в колодец и пожелать о том, чего не могла иметь. – Нет, - ответила она, и повернулась к нему со слабой улыбкой. – Этот колодец лишился своей магической силы давным-давно. Он ни разу не исполнил ни одного моего желания.

На его лицо упала тень, когда он стал, повернувшись спиной к костру. – Может быть, ты желала неправильных вещей.

- Постоянно, - призналась она, улыбка ее стала сладостно-горькой.

Маккенна внимательно посмотрел на нее, затем повел ее от костра к лесу, окружающему Стоуни Кросс Парк. Вскоре их поглотила ночь, путь освещала лишь чуть скрытая облаками луна. Спустя какое-то время глаза Алины привыкли к сгущающейся темноте, но она все равно ступала не так уверенно как Маккенна, пока они шли через заросли орехов и вязов. Он взял ее руку в свою. Вспомнив, как он когда-то ласкал ее, в какие нежные местечки забирались эти пальцы так давно, Алина почувствовала, как дыхание ее сбилось. Она вырвала у него свою руку, низко и нервно рассмеявшись.

- Я иду слишком быстро? – спросил Маккенна.

- Да, немного. – Она слишком много ходила в этот вечер – ее правое колено грозило перестать сгибаться из-за тугой сети шрамов.

- Тогда остановимся на минутку. – Он потянул ее в сторону от тропинки, туда, где раскинулся громадный дуб, они стали меж его корней. Лес, казалось, вздохнул, прежде чем окутать их шелестящей, мягкой влажностью. Алина прислонилась к стволу дерева, Маккенна наклонился над ней, его дыхание шевелило пряди волос, упавшие ей на лоб.

- Маккенна… - сказала она, пытаясь говорить небрежным голосом, - Я хочу спросить тебя кое о чем…

Кончики его пальцев коснулись ее шеи, задевая чувствительные нервы. – Да?

- Расскажи мне о женщинах, которых ты знал. Тех, с которыми ты… - Алина остановилась, подыскивая подходящее слово.

Маккенна отступил на пару дюймов. – Что ты хочешь знать?

- Любил ли ты кого-нибудь из них.

Поскольку Маккенна молчал, Алина подняла глаза и обнаружила, что он напряженно смотрит на нее, отчего по ее телу пробежался горячий и холодный озноб.

- Я не верю в любовь, - сказал он. – Это пилюля в сахарной глазури – поначалу вкус вполне терпимый, но скоро ты добираешься до горечи внутри.

Значит, она была единственной. Алина знала, что должна сожалеть о том, что после нее, его отношения с женщинами были чисто физическими. Но, как всегда, там, где дело касалось Маккенны, она вела себя крайне эгоистично. Она не могла не обрадоваться тому, что его слова, сказанные давным-давно, оказались правдой… «Мое сердце всегда будет твоим… ты разбила его».

- Что насчет Сэндриджа? – спросил Маккенна. – Ты любишь его?

- Да, - прошептала Алина. Она нежно любила Адама – просто совсем не в том смысле, в каком он спрашивал.

- И, тем не менее, ты здесь со мной, - тихо проговорил он.

- Адам… - Она замолчала и откашлялась. – Что бы я ни сделала… он не возражает. Это не имеет к нему никакого отношения… ты и я…

- Нет, имеет, - сказал он, внезапно разозлившись. – Мой Бог, ему следовало бы разорвать мне глотку, вместо того, чтобы позволять тебе идти куда-то со мной. Он должен быть готов сделать что угодно, кроме убийства – проклятье, я бы не остановился даже перед этим – чтобы держать других мужчин подальше от тебя. – В его голосе послышалось отвращение. – Ты обманываешь себя, если думаешь, что тебя устроит такое же бесчувственное соглашение, что и у твоих родителей. Тебе нужен мужчина, который подойдет тебе по характеру, который будет владеть тобой, займет каждую частичку твоего тела и каждый уголок души. По мнению общества, Сэндридж - такой же, как ты – но нам с тобой лучше известно. Он отличается от тебя как лед от пламени. – Он навис над ней, тело его заключило ее в твердую, живую клетку. – Я – ровня тебе, - сурово сказал он, - хотя моя кровь не голубая, а красная, хотя я от рождения был приговорен к тому, чтобы никогда тебя не иметь… внутри мы одинаковые. И я нарушу любой закон Бога или человека, если…

  65