151 
— На ковер не наблюй, а то наш чистюля изнервничается. Он у нас нежной конституции.
И Таннис прикусила губу, больно, до крови, заставляя себя успокоиться.
Дышать.
Как Войтех учил. Вдох глубокий, до синих огоньков перед глазами. Воздух в легких задержать, насколько сил хватит. И медленный-медленный выдох, и снова вдох.
Надо верить.
Кейрен слово дал, родом поклялся…
Он вернется, уже возвращается и… заберет Таннис из этого места. Куда? Куда-нибудь. На Верхнем берегу сдают квартирки недорого. У Таннис ведь есть деньги.
И если квартирка ей по душе придется, то…
Купит.
И шкаф вот такой, огромный, чтобы все платья вместились, а у нее будет не одно, быть может, дюжина даже. Хотя зачем ей столько? Ну да ладно, придумает. В парк ходить будет, платья выгуливать. А стол она присмотрит поменьше и круглый, и вместо чернильницы вазу поставит стеклянную. И цветы… летом цветы, а осенью — ветви рябины, как леди Евгениа делала… или тис с темными ягодами, что тоже красиво. А вот омелу ставить в доме нельзя, дурная примете.
Тошнота отступила. И человек, все еще следивший за Таннис, перестал раздражать.
Ожидание затягивалось.
Тихо тикали часы, золоченые, вычурные, с завитушками, раковинами и морскими коньками. Наверняка и они родом из той жизни Кейрена, которая протекает за стенами Главного полицейского управления. И Таннис жуть до чего хотелось часы потрогать. Вот просто прикоснуться к острому гребню конька… или к крохотной, почти настоящей, жемчужине, что выглядывала из раковины. Она бы не сломала, но… Таннис сжала кулаки и велела себе сидеть смирно.
А Кейрен все не возвращался, и человек сам стал терять терпение. Он больше не заговаривал, но бросал на Таннис раздраженные взгляды, то подавался вперед, то откидывался в кресле, раздраженно фыркал и дергал полы короткого жилета. Цепочка для часов, покачивалась… дешевенькая, хоть и сделанная под серебро. Но некогда Войтех учил Таннис различать такие вот подделки.
И пуговицы на пиджаке латунные, а позолота только поверху…
А вот трубка, которую человек достал и, держа в руке, разглядывал, новенькая. Не из дешевых. С янтарными вставочками. И часы хорошие, круглые, с чеканкой на крышке. Не такие, как у Кейрена были, но все одно… откуда взялись?
Подарок?
И кто ж так расщедрился? А ведь не привык он к часам-то, то вытаскивает, вертит на цепочке, разглядывая, изредка царапает стекло ногтем. Или же, приложив брегет к уху, жмурится, слушает стало быть… и есть в его улыбке что-то до боли знакомое…
— Что? — Таннис удостоилась настороженного взгляда.
— Ничего.
Она видела его, но… когда?
— Холодно просто… и есть хочется… — Таннис повыше подняла плед и наклонилась.
Вдруг он тоже ее помнит, но… где?
И когда?
Определенно, давно… насколько давно?
— Сиди, — буркнул он, сунув брегет в нагрудный карман. И ладонью похлопал.
И Таннис узнала.
Семь лет тому… Войтех и граница Нижнего города. Снова река. Серые космы воды и опоры моста зубцами диковинного гребня. Мост широкий, и по обе стороны его птичьими гнездами вырастают дома. Здесь граница, переходить которую не следует, и Войтех долго кружит, задирает голову, глядит на солнце, что сегодня жарит невмерно.
У Таннис вот вся спина взопрела.
Правда, леди Евгения утверждает, будто бы юные девы не взопревают, но лишь испытывают некоторые неудобства, упоминать о которых в обществе не принято. Таннис и не упоминает, сдерживается с трудом, чтоб не сунуть пятерню за шиворот, поскрести раздраженную шею.
Она будет леди, и тогда Войтех поймет… она еще сама не решила, что именно ему следует понять, однако старается.
— Стой здесь, — Войтех, схватив за руку, тянет ее в сторону от моста, к лавке старьевщика. — И сделай вид, что тебя нет.
Она открыла рот и закрыла.
Ну ладно, потом расскажет, чего такого приключилась. И Таннис с сосредоточенным видом принялась копаться в куче старого тряпья. Хозяин лавки, глянув на нее, погрозил заскорузлым пальцем, но гонять не стал. Да и то, на улицу, под навес, он выносил совсем уж рванье, сваливая его грудой, и торговал на вес, а порой, когда продавать не выходило, и вовсе задаром отдавал. Хорошие же вещи прятались в лавке, и Таннис время от времени на лавку косилась.
Будь в ней люди, она б рискнула… а что, зайти, стянуть какие-нибудь ложечки, или как в тот раз серебряную вазочку… или щипцы для сахара… или вот, однажды, у нее получилось целое блюдо унести, сунув под куртку… но нет, не выйдет.
151 
