109 
— Город звучит иначе, — сказал Кайя, обводя взглядом людей, на чью поддержку рассчитывал гораздо сильней, чем на поддержку Совета. — Он более склонен… к мятежу.
— Это чужаки. — Мэтр Эртен говорил очень медленно, видно было, что слова даются ему с трудом. А когда его не станет? Кто займет его место? И будет ли этот мастер хоть вполовину столь же талантлив? — Они приходят и говорят, что мир устроен неверно. Что многое имеют те, кто ни на что не способен. А те, кто способен, вынуждены тяжело работать. Их слушают. Кайя, я знаю, что ты не желаешь зла городу. И люди тебе не безразличны. Но в этих словах есть правда.
— С каждым годом лорды позволяют себе все больше. И закон на их стороне. — Голос мэтра Вихро срывается. — Гильдии тоже имеют право решать!
— Или быть услышанными. — Оружейник в этом вопросе солидарен с кузнецом.
Право быть представленными в Совете, вот чего они добиваются.
Говорить. Слушать.
Менять законы, кажущиеся им несправедливыми.
Но Совет категорически против, единогласен как никогда в своем нежелании делиться властью.
— Если ваша светлость хотя бы раз осудит лорда…
— Если гильдия хотя бы раз даст мне свидетеля, способного выступить в суде. Вы щедры на жалобы, но не более того. Ты, Ортис, говорил, что с тебя требуют взятку за разрешение строить новые цеха. Но стоило мне предложить расследование, как проблема уладилась. А ты, Вихро? Ты же предпочел взять деньги с того барона, который изнасиловал девушку, но не просить у меня суда. Вы требуете, чтобы я воевал, но отказываетесь дать оружие. И как мне быть?
Молчат. Уверены, что худой мир все же лучше доброй ссоры. А с лордами ссориться себе дороже. Но если оставлять все как есть, то ничего не изменится. Вот только перемены нужны, как воздух.
— Я не хочу войны в городе. И войны с городом. Те, кто к ней призывает, не будут проливать собственную кровь. Они пошлют на улицы мальчишек, которые достаточно глупы, чтобы поверить в свою силу. И мне придется этих мальчишек убивать. А те, кто уцелеет, пойдут под суд. Бунт — это измена. Измена — это смерть. Таков закон.
Эртен молчит. И Ортис отворачивается, верно прикидывая, кто из молодняка уже почти готов выступить против лордов. Наверняка говорунов гоняют. Бьют. Порой, вероятно, калечат. Но слово сложно удержать в границах.
— Гильдии не позволят своим воевать, — сказал Эртен.
— Мы удвоили количество стражи. — Вихро ерзает, ему явно хочется сказать больше, но он не решается.
— Гарнизон тоже будет увеличен. — Кайя знал, что эта мера не поможет против тех, кто твердо решил умереть во имя свободы. — Но лучше, если войны не будет.
Глава 21
ГРАНИ МИРА
И человек тоже был ужасно диким.
И навсегда ему остаться диким, если бы не женщина.
Прежде Тисса видела ашшарцев лишь на картинках. И капитан был сразу и похож, и не похож на те картинки. Невысокий и смуглый до черноты, с длинной бородой, заплетенной в три толстые косы, он глядел на Тиссу с явным интересом. И ей хотелось спрятаться за тана, который и затеял этот ужин.
Когда он сказал, что в порту стоит корабль его старого доброго знакомого, человека в высшей степени интересного, которого он пригласил на ужин, Тисса подумала, что увидит кого-то, похожего на дедушку. Солидного, степенного господина…
А тут ашшарец.
— Бесконечно рада встрече с вами, — сказала Тисса, когда к ней вернулся дар речи.
Ашшарец щелкнул языком и улыбнулся.
А зубы у него позолоченные!
И вообще золота на капитане столько, что удивительно, как он не падает под тяжестью. На руках браслеты до самых локтей поднимаются — широкие и тонкие, украшенные камнями и причудливой резьбой. С колокольчиками и подвесками. В левом ухе — три серьги, а в правом — целых пять. И в носу тоже посверкивает крупный камень.
Золотые цепи на груди лежат сплошным панцирем, сминая драгоценные шелка.
За спиной ашшарца прячется чернокожий мальчик.
— Ай, хорошая женщина, Шихар. Сама белая. Волосы белые. Только тощая очень. Женщина толстой быть должна. Чтоб на ней лежалось мягко.
109 
