64 
– Это невероятно, – только и смогла прошептать, понимая, что язык не слушается, а собственный голос оглушает.
– Она сейчас упадет, – раздался громогласный крик Брайса. – Тим, что с ней такое?!
– Все в порядке, – успокоил его довольный маг. – Забирай ее и тащи спать. К тому времени как она проснется, тело уже отрегулирует чувства.
Меня подхватили на руки и прижали к себе.
Я вздрогнула от прикосновения и несильно втянула воздух носом. Брайс, только он так пахнет. Заботой и нежностью, силой и уверенностью, морем и лимонной цедрой. А еще известью. Хихикнула, не открывая глаз. Хорошо, что не подземельями и пометом.
– Как ты? – обеспокоенно спросил он еле слышно, но его слова показались набатом.
– Хорошо, не говори больше ничего. Очень громко.
Брайс прижался к моим волосам, чуть сильнее стиснул в объятиях, отчего по коже как будто прокатился разряд молнии, и понес в комнату.
Скрип половиц, запах краски на стенах, дуновение ветра и несметное множество ароматов и звуков.
Я была настолько поражена новыми эмоциями, что почти сходила с ума от восторга. Если Лисичка постоянно так ощущает окружающее пространство, то могу ей позавидовать. Но и посочувствовать тоже. На мгновение представила, каково это, с таким обонянием снова очутиться в катакомбах? Думаю, сошла бы с ума.
Дверь ко мне в спальню открылась с оглушающим скрипом. Четыре шага – и, немного наклонившись, кэп опустил меня на кровать. Дерево слегка всхлипнуло, принимая мой вес, и тут же замолчало. Шелест одеяла, скользящего по невероятно чувствительному телу. Легкий поцелуй в висок, тяжелый вздох, рваный выдох. Выключение света, снова скрип двери, и внезапное безмолвие.
Тим отсек внешние звуки и запахи, но с тактильными ощущениями ничего не сделал, догадалась я. Улыбнулась. Шальная голова чувствовала каждое перышко в подушке, а тело – каждую ворсинку на шерстяном одеяле, но эйфория, в которой я продолжала парить, оставалась. Ощущения радовали неимоверно, и, немного привыкнув, я провалилась в сон. Невероятно яркое, красочное и наполненное миллионами запахов забытье.
Луна была настолько огромной, что казалось, заняла половину неба. Безразличная и холодная, с извечной тайной и полная тоски. Холод равнодушия и замерзшая страсть во взгляде, невысказанная мольба и страх стать отвергнутой. Такая близкая и в то же время далекая. Так хотелось протянуть руку, чтобы дотронуться, а понимание, что это невозможно, убивало… Я стояла во дворе Антарийского храма. Пустынное пространство, каменные плиты, холодные и немного шершавые. Ни единого звука, лишь дрожащие огоньки от факелов, бледный свет луны и тени от стен, живущие своей жизнью. Жутковато. Как тут оказалась? Не знаю. Ночное безмолвие, легкая прохлада и одиночество. И невозможно понять, что сильнее вызывало страх. Посмотрела на себя. Странный наряд, похожий на карнавальный. Короткая кофточка, почти полностью расшитая золотом, сильно декольтированная и украшенная по вырезу жемчугом и красными гранатами, но при этом она не доходила даже до талии, отчего была видна полоска обнаженной кожи на животе. Широкая юбка из алого галгарского шелка с разрезами по бокам, из-под нее виднелась еще одна – из бледно-оранжевого муслина, почти прозрачная, но тем не менее скрывающая ноги. На бедрах – широкий пояс, также расшитый золотыми нитями и украшенный драгоценностями. Сами ноги – в легких шелковых туфельках, сквозь тонкую подошву которых ощущалась каждая щербинка на каменном полу.
Ладони покрывал изящный растительный рисунок, выполненный золотой краской. Подняла руки, чтобы лучше рассмотреть его, и удивилась мелодичному звону браслетов на запястьях. Их было столько, что они закрывали руки почти до локтя, браслеты были и на ногах, но широкие и массивные.
Улыбнулась, изумляясь как яркости и богатству наряда, так и его необычности. Что-то такое я видела на иллюстрациях в книгах про Галгарию, но на мне все смотрелось невероятно экзотично.
Подняла руки вверх и коснулась головы. Лицо прикрывала бархатная полумаска, волосы были распущены и украшены странной диадемой, с которой вниз спадали золотые нити с подвесками из драгоценных камней красного цвета.
О боги, я походила на языческого идола, которого нарядили на праздник и вынесли на улицу, чтобы показать народу. Вот только была глубокая ночь, освещаемая огромной луной, и ни одного человека поблизости.
64 
