22 
— Я на своих рекламщиков не жалуюсь, благодарю покорно, — заметил Корчагин. — Но вот объясните мне такую вещь… Почему-то когда тенденции развития рекламы наблюдаются со стороны, то видно, что большое количество рекламы стало с немецким акцентом, немного «гавкающей», но почему? Меня, русского человека, это раздражает.
— Массовое копирование, равнение за Запад. Полновесная, основательная европейская реклама. А вы чего хотели? Если желаете, я объясню подробно, но чуть позже…
Внизу замигало приглашение уединиться в личном кабинете — надо же, Тагир прервал увлекательную беседу, чтобы поболтать с некоей Анастасией, мало что смыслящей в рекламном бизнесе? Улыбаясь, она нажала на ссылку.
Для разговора с ней Тагир выбрал другой цвет текста — васильковый.
— Добрый вечер!
— Что, вам не хватает рабочего дня, чтобы наговориться о делах? — весело поинтересовалась Стася. — Я смотрю, вы наших бизнес-монстров впечатлили. Вы в рекламной сфере работаете?
Странная пауза, тем более странная, что ответ оказался очень коротким:
— Я сейчас не работаю.
— Но вы обладаете отличными познаниями.
— Да, я знаю многое, и не только о рекламе. Разговор зашел о ней, и я имел возможность высказаться. — Подмигивающий смайлик. — Какой мужчина сознается, что он некомпетентен в той или иной области?
— Тем более если он компетентен.
— О да. Только прошу, не будем беседовать о рекламе еще и с вами! Безусловно, это интересная тема, но я говорю о ней уже час.
— А о чем мы будем разговаривать? — Насте было интересно, какую тему он изберет.
— О чем вы хотите? — попытался выкрутиться Тагир.
— Не знаю. Впечатлите меня. Заинтригуйте. Унесите на волнах фантазии. — Стасе нравился этот легкий разговор, начинающий напоминать флирт. Почему бы и нет? Ваня не выйдет из гостиной еще очень долго, а у нее такое паршивое настроение…
— Заинтриговать такую девушку нелегко, — улыбнулся Тагир. — Но я попробую. Согласны ли вы последовать за мной в страну фантазий?
Она была согласна, но скрипнула дверь гостиной, на пороге кухни нарисовался Иван. Не выдержал, пришел разбираться, тоскливо подумала Настя, прикрывая крышку ноутбука. Незачем мужу читать такие разговоры, он только изобретет еще один абсурдный повод для ревности.
— Ну? — мрачно спросил Иван и замолчал.
— Что? — Стася старалась сохранять спокойствие.
— Ты не хочешь объясниться? — муж нервно взъерошил волосы. — Тебя привозит какой-то хлыщ, который смеет мне хамить! По-твоему, это не требует объяснений?
— Мы с господином Кравцовым едва знакомы, — пытаясь сдерживаться, сказала Настя. — Я не могу отвечать за его слова. Я ничего плохого не сделала, Ваня, зачем ты на меня голос повышаешь?
— А ты считаешь, я не имею права? Лучше бы ты домой ехала на метро, я был бы уверен, что ты не якшаешься с какими-то мужиками!
— Вань, — устало сказала Стася, — в метро час пик, а мужиков там очень много, и иногда они пристают к женщинам. Господин Кравцов из уважаемой фирмы, думаешь, у него были какие-то недостойные намерения? — Хотя, если вспомнить настырность ее нового знакомого, намерения вполне могли быть, но мужу она об этом говорить не собиралась.
— Я не знаю о нем, но что за намерения были у тебя? О чем ты думала, садясь в его машину?!
— На дворе не восемнадцатый век! — наконец не выдержала Настя. Она понимала, что муж бесится из-за того, что Кравцов ему нахамил и что у Вани нет иномарки и солидного счета в престижном банке, но тут она ему ничем не могла помочь. Оставалось защищаться. — Я могу проехаться в машине с деловым партнером, и это не должно считаться супружеской изменой!
— Так-так-так, — сладким голосом пропел Иван. В эту минуту он был ей отчетливо противен. — Значит, уже и измена? Ну-ну, и когда же вы успели?
«Он не слышит меня», — внезапно поняла Настя. Он словно глухой, которому как ни кричи в уши — все равно он не услышит ни звука. На глазах невольно выступили слезы. Говорить о чем-то бесполезно, это все равно что колотиться головой о каменную стену. Стену можно взорвать, но что сделать с человеческим нежеланием понимать?
— Я не виновата в том, в чем ты меня обвиняешь, — тихо сказала Стася. — Мы ни до чего не договоримся, пока ты это не поймешь. Если тебе больше нечего сказать… Мне надо работать.
22 
