Особенно,... 
67 
— А турнюр сюда большой не нужен… и никого не слушай, куколка. Оно, может, и в превеликой моде, чтобы топорщилось поболе. Но как глянешь, прям сердце обмирает. Идут что гусыни, хвостами колышут. Платье должно быть изысканным… а какой изыск табуретку под задницей таскать?
Хильда с портнихой согласилась.
И Тора не посмела спорить с обеими, тем более что она ничего не понимала в моде.
Ее раздели, избавив и от платья, и от турнюра, который и вправду был не особо велик, и от корсета, но в покое не оставили.
Ее вертели, заворачивали в нагретые, пропитанные оливковым маслом простыни, разворачивали, растирали, окуривали, обливали терпкими травяными настоями… и когда наконец позволили принять ванну, Тора с облегчением вздохнула.
Нет, горничные были незнакомы и, кажется, искренне пытались угодить, но Хильда знала, чего стоит эта искренность. Нельзя на нее поддаваться.
Ведь Тора помнит, что было раньше? Всего-то две недели прошло.
Целых две недели.
Утро и пробуждение в чужой кровати, в чужой комнате. Стыд и страх — Тора прекрасно помнит, как здесь оказалась. Райгрэ, который сидел, подперев кулаком подбородок, и разглядывал девушку.
— Жива? — спокойно поинтересовался он.
— Д-доброе утро.
— Твои вещи там. — Райгрэ указал на шкаф. — Некоторое время поживешь у меня. Тронуть тебя больше никто не тронет, но лучше, если побудешь на виду.
Он не стеснялся разглядывать Тору, и она не смела спрятаться от взгляда.
— Приведи себя в порядок. Скоро подадут завтрак.
Завтрак начался в полном молчании. И причиной тому были не подгоревшие тосты, остывший кофе и сливки, явно не слишком-то свежие, но странная рассеянность райгрэ.
— Я сменил повариху, — сказал он, разглядывая чересчур толстый ломоть хлеба, с которого, ко всему, стекало масло. — Кажется, неудачно.
С выражением крайнего отвращения он полил хлеб медом и откусил.
— Возможно, сменю снова…
Обжаривали тосты на прогоркшем масле. Вкус у них и вправду омерзительный.
— …если найду кого-то, кто умеет готовить. Где берут поварих?
— В бюро по найму.
Тора отложила тост и, окинув столик взглядом, вынуждена была признать, что завтрак не слишком удался. Райгрэ пришел к такому же выводу, но, похоже, голодным оставаться был не намерен.
И девушка решилась сказать:
— Каждое утро на кухню доставляют свежее молоко, творог и хлеб. В кладовой есть еще мед и конфитюр. Если вы, конечно, такое едите.
— Я все ем, — довольно-таки мрачно ответил райгрэ и поднялся.
Отсутствовал недолго, а вернулся с подносом. И, конечно, сервировали его ужасно. Молоко даже не удосужились перелить из глиняного кувшина в стеклянный, более подобающий случаю.
— Так что там с бюро? — Райгрэ достал высокие винные кубки, а хлеб резал вовсе кинжалом, но замечания Тора оставила при себе.
— Самое надежное — «Кеттер и Ко». Мама… — Тора замолчала, потому что о маме вспоминать было больно. — Мама говорила, что у них хорошая репутация… заслуженная… была.
Времени прошло немало, и вдруг это бюро вовсе прекратило свое существование?
— Они пришлют нескольких кандидаток.
— И как выбрать?
Райгрэ сминал ломоть хлеба, опускал в кубок с молоком и уже после отправлял в рот, творог и вовсе ел руками. Но при том на скатерть не упало ни крошки, ни капли.
— Изучить рекомендации. И предложить приготовить что-либо.
— Разумно. — Он вытер пальцы льняной салфеткой. — Надо будет заняться, а то на молоке я долго не протяну. Да и вообще прислуги несколько поубавилось…
Тора хотела было сказать, что с наймом вполне управится сама, но… тогда ей придется переступить порог этой единственной безопасной комнаты. Только здесь не пахнет лимонами.
И те, что приходят по ночам, не посмеют потревожить покой райгрэ.
А за дверью…
— Забудь, что было, — произнес райгрэ. Он подошел и приподнял подбородок, заставляя смотреть в глаза. — Это не повторится. И еще, Тора. К гостям ты выходишь только в моем сопровождении. Ясно?
— Да, райгрэ.
Он не отпускал. Разглядывал, поворачивая ее голову то вправо, то влево.
— Мне нравятся твои глаза. Необычный оттенок. А это пройдет. — Проведя большим пальцем по припухшей губе, райгрэ все-таки отпустил девушку. — Отдыхай…
67 
