117 
– Дорогая, скажи, что с тобой? Ты не заболела? Что-нибудь случилось?
Лишь несколько минут спустя ей удалось объяснить, что доносившиеся с палубы звуки вызывают у нее воспоминания об ужасе, пережитом во время нападения Легара. Она понимала, что такое едва ли может повториться снова, но не могла подавить в себе предчувствие неминуемой беды.
Жюстин нежно успокаивал ее:
– Малышка, на этот фрегат пираты никогда не польстятся. Уж я-то знаю. На его борту нет дорогостоящих грузов, как на «Золотой звезде». У него малая осадка, а значит, большая скорость – нет, пираты на него не позарятся. А конструкция надводной части корпуса судна предусматривает узкую палубу, так что его непросто взять на абордаж. К тому же оно вооружено 28-фунтовыми пушками и…
Он продолжал говорить, но Селия не понимала значения слов, ее успокаивало звучание его голоса. Ее не интересовали доводы в пользу безопасности пассажиров на борту судна. Просто она не могла не вспомнить, как в прошлый раз так же пересекала океан с молодым мужем и Филипп так же убедительно уверял ее, что на борту судна они в полной безопасности. Ее тревога несколько поутихла, но не исчезла совсем. Иногда, когда она слышала скрип судна или какой-нибудь неожиданный звук, сердце сжималось от ужаса.
Ей не нравилось море, но она старалась скрыть это от Жюстина. Он любил море, ветер и даже шторм. Оттого что ей приходилось подавлять свой страх, Селия стала раздражительной и язвительной.
Жюстин проявил поразительное терпение. Он провел ее по судну и объяснил, как все работает – от насоса с цепным приводом до парусов. После этого если даже она и не начала испытывать наслаждение от путешествия, по крайней мере оно стало для нее менее неприятным.
Когда они прибыли в Гавр, все снова складывалось замечательно. Стояло лето, и Франция была прекрасна. Над головой было ясное небо и сияло солнце. Селия волновалась перед встречей с отцом, братьями и сестрами. Она написала им письма, в которых все подробно описала. Филипп жив, но замужем она теперь за его братом. Судя по ответным письмам, родные не одобрили ее.
И теперь, представив Жюстина семейству Веритэ, Селия забавлялась, наблюдая за их реакцией. Ее шумное семейство вначале немного растерялось. Она, конечно, не могла не признать, что Жюстин, даже одетый в самую элегантную одежду, все-таки смутно напоминал… пирата. Впрочем, все Веритэ отличались прагматичностью. Они не признавали неразгаданных загадок и вопросов, оставленных без ответов. Обычно им хватало четверти часа, чтобы разложить на составные части любую загадочную личность. Но глаза Жюстина, цветом синее, чем море или небо, казалось, смеялись над их бестактным любопытством.
Ко времени их отъезда из Парижа сестры Селии смотрели на Жюстина влюбленными глазами, а братья повторяли своим приятелям рассказы о его приключениях. Только отца оказалось не так-то просто убедить в достоинствах нового мужа. Однако после долгого разговора с Жюстином с глазу на глаз он хотя и продолжал относиться к нему сдержанно, тем не менее перестал выказывать явное неодобрение. Селия с грустью подумала, что ее отцу никто не сможет заменить зятя-доктора, тем более такого, которого он сам познакомил со своей дочерью.
Как только Жюстин высказал желание побывать на верфях в марсельском порту, они сразу же выехали из Парижа. Они жили в этом портовом городе уже восемь недель, и с каждым днем им все больше и больше нравилось здесь. Последние несколько дней Жюстин по утрам уезжал в город и на расспросы Селии отвечал уклончиво. Она чувствовала, что он что-то затевает, и гадала, что бы это могло быть.
На лицо упала тень, и Селия с улыбкой открыла глаза. Рядом с ней стоял Жюстин – босой, в брюках и полурасстегнутой сорочке. Ветерок шевелил темно-каштановые волосы. Опустившись на песок рядом с Селией, он скользнул по ней одобрительным взглядом.
– Ты похожа на маленькую булочку, – пробормотал он, – такую теплую, золотистую и очень аппетитную. Не откусить ли мне кусочек, как ты думаешь?
Презрев все правила приличия, Селия не раз выходила прогуляться в платье с коротким рукавом, без перчаток, шляпки и зонтика, украшенного оборочкой, и ее молочно-белая кожа приобрела на солнце золотистый оттенок, а и без того светлые волосы выгорели добела. Мода того времени требовала, чтобы женщины укрывались от солнца, но Селия пренебрегла условностями. Лишь бы Жюстину это нравилось.
117 
