14 
Анджело пожал плечами:
– Рано или поздно это все равно случилось бы, но не я был бы тому причиной.
Отойдя от окна, он направился к ней, и в этот раз Элли отступила назад и предостерегающе посмотрела ему в глаза. Он остановился, и его брови надменно взлетели.
– Кажется, я должен напомнить: мы – страстная влюбленная пара. Настолько страстная, что забыли обо всем, лишь бы побыть вместе.
– Кто вообще в это поверит? – пробормотала Элли.
– Никто, если каждый раз, когда я подхожу к тебе, ты будешь отскакивать в сторону, – пояснил Анджело. – И все – если ты будешь улыбаться, стоя рядом со мной и держа меня за руку, пока будут объявлять о нашей помолвке. А главное, князь Дамиано в это поверит.
– Неужели это так важно? Если в «Европейском кредитном банке» тебе откажут, существуют и другие банки, – возразила она.
– В мире бизнеса отказ Чезаре Дамиано будет принят весьма серьезно. Эта черная метка отразится не столько на мне, сколько на «Галантане». А я не могу позволить, чтобы это случилось. – Он помолчал и резко добавил: – Шутка, которую с нами сыграла Сильвия, – как камень, брошенный в воду. По воде уже пошли круги. Я обнаружил это за завтраком, когда поймал на себе сладострастный взгляд синьоры Барзадо. Она не могла дождаться, когда уедет отсюда и поведает всему Риму о том, как нас застали на месте преступления.
– Твоя бабушка тоже так считает. – Элли потупилась.
– Хорошо. Значит, мы должны предоставить другую историю этой леди, менее интересную, но со счастливым концом, – язвительно добавил Анджело.
– И как долго мы должны показывать это представление?
– Пока это необходимо. – Он пожал плечами. – Поверь мне, ты не единственная, кто страдает.
Дверь позади Элли распахнулась, и вошла княгиня, немного натянуто улыбаясь.
– Прошу меня извинить. Я жду гостя. Муж Сильвии, Эрнесто, сможет присоединиться к нам. Такая радость! – Не замечая вздоха Элли, она остановилась, играя браслетами на руке, переводя взгляд с одного каменного лица на другое. – Уверена, вы уже обо всем между собой договорились.
«Но ничего не было…» – Эти слова все крутились в голове Элли, но так и не вырвались наружу. Она слишком устала, чтобы думать. Молча она смотрела, как Анджело Манзини поклонился, поцеловал руку хозяйки и вышел.
Княгиня подошла к Элли, внимательно рассматривая ее:
– Ты выглядишь немного усталой, дорогая моя девочка. Если ты поднимешься к себе, моя горничная принесет тебе великолепное маскирующее средство, которое я недавно открыла, и научит тебя им пользоваться. На объявлении вашей помолвки ты должна сверкать!
Элли с тоской поглядела на нее:
– Крестная, я…
Лукреция Дамиано поцеловала ее в щеку:
– Не волнуйся, маленькая моя, все будет хорошо. Вот увидишь.
* * *
«Консолата оказалась умным и умелым визажистом», – призналась себе Элли. Лицо, смотрящее на нее из зеркала, больше не было бледным и замученным. Ресницы были подкрашены тушью, а губы подчеркивал коралловый блеск.
– Но синьорина не должна тут же бежать в столовую, – сообщила Консолата. – Князь вернулся и хотел бы сначала поговорить с вами в саду.
Элли действительно нашла князя в саду посреди его любимых роз. Высокий седовласый мужчина в очках в золотой оправе медленно прогуливался по посыпанным гравием дорожкам, выглядывая на кустах малейшие признаки паразитов или болезней.
Когда Элли подошла к нему, он отвлекся от осмотра великолепных цветов, настолько темных, что они казались почти черными.
– Тоскана, – задумчиво произнес он, – такая же красивая, как и шестьсот лет назад. Она дает чувство стабильности и правильности происходящего. Ты согласна, Елена?
– Да, ваша светлость.
Он серьезно на нее посмотрел:
– Дитя мое, твоя крестная сказала, вы с графом Манзини хотите пожениться.
– Мы… мы согласились обручиться, – тихо произнесла Элли.
Князь скривил губы:
– Помолвка – серьезное обещание. В вашем случае оно сделано… с опозданием, как мне сказала моя жена. – Он вздохнул. – И хотя я осуждаю современный вид ухаживания, должен вас благословить. Я говорил с графом Манзини, и он обещал мне, что до церемонии не случится ничего непристойного. Тем не менее молодая кровь горяча, и мы с княгиней решили – пока ты переедешь в наш дом в Риме. Это снизит соблазн и разгонит ненужные слухи. – Князь слабо улыбнулся. – Я хотел бы быть твоим посаженым отцом, мое дорогое дитя.
14 
