Последние отзывы

  1056  

— Чего?!

— Забирай, говорю! — холодно повторила она. — Ты ведь никогда не спрашивал меня — да и всех остальных тоже — где они, что с ними, верно? И кто, по-твоему, хранил их всё это время?!

Малфой мотнул головой. Изумление поблекло, и лицо вновь обрело непроницаемость. Что сейчас тщательно прятал он — гнев? отвращение? горечь? насмешку? — Джинни не могла разобрать. Он протянул руку и принял у неё золотую цепочку и созданные из стекла, золота и плоти заклятья, сжал их в кулаке.

— Уже во второй раз, — заметил он.

Джинни была взбешена до дрожи собственных пальцев.

— Что — во второй раз?

— Ты возвращаешь мне мою жизнь… Однако в лицо швыряешь впервые.

Глаза будто обожгло — Джинни поняла, что вот-вот разревётся и, не желая рыдать перед ним, кинулась прочь по коридору. Слёзы превращали факелы на стенах в смазанные золотистые круги. Остановись она на миг перед поворотом, обернись — увидела бы смотрящего ей вслед Драко на том же месте с по-прежнему вытянутыми руками и выражением иронической покорности на лице.

* * *

— Нет, — повторила Джинни. — Совершенно не помню.

— С тобой точно всё хорошо? — не сводя с неё взгляда, уточнила Блэз.

— Точно, точно.

Слизеринка потянулась и отвела с лица Джинни огненно-рыжую прядку.

— Плачешь?

Та в ответ лишь крепче обняла себя за плечи и снова содрогнулась.

— Это всё ветер. Говорю же — просто ветер.

Блэз убрала руку и пробурчала что-то вроде «упёртая гриффиндорская ослица».

— Мне пора обратно в башню, — заметила Джинни. — Там Симус, и мне бы не хотелось надолго бросать его в одиночестве.

— Ясное дело. Только богу известно, что может стрястись, когда он один: того и гляди, возродит очередного Тёмного Лорда и разнесёт в пух и прах долины со взгорьями.

Джинни прикусила губу.

— Не смешно!

— А вот Драко бы посмеялся, — заметила Блэз, а её глаза безмолвно добавили «…и ты бы тоже посмеялась каких-нибудь полгода назад»…

* * *

Совершенно раздавленная, Джинни свернулась калачиком в постели. Бархатный полог был задёрнут, её окружала кромешная тьма, в которой чёрными птицами реяли мрачные мысли. Под рукой больше нет «Брюк», чтобы это вороньё разогнать, и кровь в ушах шумела неустанным биением их крыльев.

Итак, Блэз с Драко пойдут на свадьбу вместе. Ну и? Едва ли ей пристало жаловаться: с того вечернего разговора в коридоре у Большого Зала Джинни говорила с Драко только однажды, исключительно по причине вежливой необходимости. Она больше не играла никакой роли в его жизни, тем паче в любовной её составляющей. Впрочем, осознание этого ничего не меняло: Джинни ощущала себя тыквой, выпотрошенной к Хэллоуину.

Рука скользнула вверх к медальону, который она по-прежнему носила на шее, пряча под блузкой, чтобы никто-никто не увидел.

«Люблю и надеюсь».

Она вспомнила слова Драко — дескать, всего лишь год, как познал я разницу между ненавистью и любовью. Я ещё такое дитя, тебе нужен кто-то повзрослей… Тот же Финниган.

Тот же Финниган…Мысли перетекли к Симусу: его открытому лицу, синим глазам, его мягкости и заботливости. Драко считал — с Симусом Джинни будет куда спокойней, и в кои-то веки она, пожалуй, была с ним согласна. Что там она думала, чего отчаянно желала на самом деле — всё настолько спуталось, что выпутаться из этого клубка теперь представлялось невозможным.

Джинни осознавала: в каком-то смысле она действительно стала «как все» — все те девицы, что без умолку трещат о своих парнях, нагоняя тоску на друзей, раздражая знакомых и возмущая родню. Она сама совсем недавно на дух таких не переносила: вот ведь трындят — да какой он потрясающий, да какой милашка, да каких шуточек вчера наговорил… а ежели, не ровен час, парень осмелится улыбнуться другой — заливаются слезами в три ручья и требуют, чтобы он всех девчонок от себя отогнал, да и прочих друзей тоже. И не дай бог такой девице напомнить, как в прошлом году её парень пошёл на Рождественский Бал с Орлой Квирке, упился до положения мантий и оную же — новую, шёлковую — уделал: устроит натуральную истерику, хотя сама в то время вовсю зажигала с тем же Эрни МакМилланом, а нынешнего ухажёра в упор не видела. А уж коли отыщется у него какое-нибудь чахлое романтическое прошлое — всё, пиши пропало. Нет — всё ей, лишь ей одной.

  1056