797 
— Я знаю, что он дал тебе обещание, об этом написано в письме, — Гермиона с трудом удержала себя от желания прикоснуться к нему. — Но люди нарушают свои обещания, даже Гарри. Если он подумал, что так будет лучше для тебя…
— Но ведь это не то, что написано в письме, правда?
— Знаю, — она снова опустила глаза к кусочку пергамента на коленях. у нее мелькнула мысль, что для нее Гарри не оставил ни словечка, но она тут же подумала, что Драко вряд ли это тронет — уж лучше никакого письма, чем такое. Внутри все перевернулось от мысли, что Гарри по неосторожности мог написать такие жестокие слова. — Это просто ужасное письмо. Мне тоже не хочется думать, что Гарри написал все это. Но выбор у нас невелик: либо писал Гарри и по доброй воле, либо писал не он, и с ним произошло нечто совершенно ужасное. Я бы предпочла, чтобы он сделал это, нежели чтобы он был мертв.
— Он не мертв, — ледяным тоном заметил Драко. — Я знаю.
— А ты не мог бы, — она говорила как можно мягче, — дотянуться до него?
Сжав губы в тонкую линию, Драко отрицательно покачал головой.
— Нет. Он отгородился от меня. Но я могу его чувствовать. Он жив.
— Он сознательно отгородился от тебя?
Драко неохотно кивнул.
— Да.
— Ну, что ж, тогда… — Гермиона опустила глаза к пергаменту на коленях. Было слышно, как в камине хрустит ветками огонь. Она чувствовала, как Драко вибрирует от напряжения, словно до предела натянутая струна. Вытащив из кармана палочку, она прикоснулась ею к письму, шепча слова заклинания, которое использовала совсем недавно, меньше недели назад:
Ты скажи-ка мне, пергамент,
Ты скажи-ка мне, перо
Кто писал все эти строки,
Покажи-ка мне его.
Пергамент дрогнул, слова на листочке начали перестраиваться, чтобы образовать имя: ГАРРИ ДЖЕЙМС ПОТТЕР.
Гермиона вскинула взгляд на Драко — он стоял совсем рядом, она увидела, как кровь отлила от его щёк, словно разом задули лампу. Но, если он что и почувствовал, то на его лице это более ничем не проявилось.
— Драко…
— Ну, что ж… — пустым, невыразительным голосом произнес он. — Если так…
— Это лучше, чем если бы с ним что-то случилось… — полушепотом сказала Гермиона.
— Знаю, — монотонно ответил он. — Думаю, мне просто не могло прийти такое в голову. — Конечно, ты права, — он откинул с глаз светлую прядку. Глаза его были широко распахнуты, но совершенно пусты — такие глаза бывают у мертвецов. — Как всегда, права.
Гермиона выпустила письмо и, поднявшись, потянулась к Драко. Он отвернулся, она не могла видеть его лица, она только видела как быстро-быстро пульсирует жилка на его шее — там, где рубашка чуть съехала, обнажив хрупкий изгиб ключицы. Она хотела обратиться к нему, что-нибудь сказать — что-нибудь вроде того, что она сказала бы в похожей ситуации Гарри: нежные слова, полные любви. Но это слова застряли у нее в горле: она не могла представить, как обратиться с ними к Драко Малфою — человеку, который не лгал, не танцевал, не падал в обморок и, ко всему прочему, никогда не показывал своих чувств. Даже сейчас.
— А может, он хотел, чтобы ты разозлился на него? — предположила она. — И чтобы ты не скучал по нему, пока его не будет?
— Нет, — ровным голосом возразил Драко. Он взял Заклятье из ее протянутой руки, и она увидела в его стальных глазах поблескивающие золотые искорки отражения. Драко сжал его в кулак. — Он так не думает или же то, что он сказал — ложь. Он знает меня достаточно, чтобы понять, что умирать, ненавидя его, не доставит мне никакого удовольствия и не принесет никакой пользы.
— Ты не умрешь! — взорвалась Гермиона. — И не говори так! И ты не сможешь ненавидеть Гарри, это не…
— Господи! — в голосе Драко прозвучало какое-то ужасающее мрачное веселье. — Храни меня от от этих чертовых гриффиндорцев! Ты такая же, как он! Я не удивлюсь, если все это потому… — он осекся и тряхнул головой, его волосы взметнулись вверх — волосы цвета звездного сияния. — не надо мне говорить, на что я способен, — продолжил он уже более спокойным голосом. — И не перечисляй причины, по которым этот чертов Поттер мог бы совершить то, что он совершил. Себе можешь рассказывать кучу сказочек по этому поводу, но меня от них избавь. Поняла?
Гермиона почувствовала, как ее сердце наполняется отчаянием: Драко очень давно не звал Гарри по фамилии, и она, скрепя сердце, поняла, в чем дело. Драко происходил из семьи высокородных волшебников, которые скорее сами бросились бы на острие меча, нежели сидели бы и ждали, пока их проткнут. А он ведь устоял даже перед своим отцом, который сам был Малфой до кончиков ногтей. Он никому не лгал и считал, что самообман есть худший из грехов.
797 
