865 
— Каждый раз, когда я открываю рот, ты начинаешь швыряться, — заметил Драко.
— Сейчас не буду — просто скажи что-нибудь.
Драко вздохнул. Он чувствовал усталость.
— Это не связано с Гарри, но если хочешь — что ж, пусть будет так. Да, тебя он тоже бросил, но зато не оставил тебе письма, в котором написано, что его тошнит от одного взгляда на тебя и ты его достала, правильно?
— Тебе он этого тоже не написал, — возразила Гермиона.
— Да, может, там не было написано именно этих слов, но суть-то не меняется — просто Гарри не такой человек, чтобы выражаться напрямик. Во всяком случае, он отказался существовать в моей голове, как в слишком отвратительном месте. И я не могу его обвинить: я и сам себя не слишком-то люблю.
— То, что думает Гарри, не имеет к произошедшему никакого отношения, — сказала Гермиона. — Я люблю Гарри. Но он — ненадёжный. И ты не должен жить или умирать, завися от его мнения. Я не знаю, зачем и почему он написал тебе такие слова, я пытаюсь верить, что на то были серьёзные причины. И пытаюсь верить, что это не имеет значения: в конце концов, он ушёл, и теперь мы должны смириться и жить дальше. Вот только меня обуревают страшные подозрения, что ты жить не хочешь.
— Знаешь, Гермиона, это не твоё дело — пытаться сохранить мне жизнь. Я бы не стал тебя винить, махни ты на меня рукой. Да и никто не стал бы.
Она содрогнулась, внезапно осознав, какая она маленькая. В лучшие времена Гермиона была бы этим только довольна — она и, правда, была худенькой, особенно сейчас, за последние недели все они здорово потеряли в весе.
— Ты что — действительно, думаешь, что мне нравится быть ответственной за тебя? — прошептала она. — Да меня уже тошнит от ответственности. Меня уже тошнит от постоянной заботы о ком-нибудь. Вот только кто, кто этим будет заниматься в противном случае? Сначала ушёл Рон — и я потеряла его, но решила: «ладно, не беда, я пока что-нибудь придумаю, а потом, глядишь, он и сам вернётся». Потом настал черед Джинни, и я снова сказала, что смогу обойтись и без неё. Потом — Гарри. Я приказала себе заняться его поисками и знала, что только в этом случае смогу продолжить жить. Но случись что-нибудь с тобой… Если и ты меня покинешь… у меня тогда никого не останется, я не смогу сделать это одна, я никогда не была одна… Всё, что я когда-либо делала, я делала с Роном и Гарри… — у неё перехватило дыхание, она осеклась и спрятала лицо в ладонях. — Зачем я тебе всё это наговорила…
С большим трудом Драко сел. В груди нарастало странное напряжение, словно он не мог нормально дышать. Он распростёр к ней руки, и Гермиона, удивлённо взглянув на них сначала, проползла по полу на коленях и полу-упала, полуприльнула к его груди, уткнувшись в него лицом.
Он сомкнул объятия. С учётом его состояния, удивительно, что он, вообще, мог удержать её, не заваливаясь назад. Признаться, поза, в которой они оба находились, была весьма неудобной: Гермиона сидела у него на коленях, упираясь своим коленом ему прямо в грудь.
— Ты меня пнула, — заметил он. Она подняла взгляд — лицо поблёскивало от слёз, а на его рубашке остались влажные пятна. Она улыбнулась, заставив его подумать, что она такая же, как и Гарри, — в её глазах тоже вспыхивал огонёк, когда она улыбалась, и это придавало лицу удивительную красоту.
— Я не хотела тебя раздавить, — виновато произнесла она.
— Конечно…
Она снова прильнула к нему и замерла. Он опустил глаза к её нежной шее, такой бледной и такой беззащитной между белым воротничком пижамы и прядями тёмных волос. Девушка продолжала вздрагивать, но уже не так резко и сильно. И он, впервые за много дней снова почувствовал чью-то боль помимо своей собственной — это удивило и напугало его, и объятия сами собой стали крепче. От Гермионы исходил слабый запах противоядия — белладонна, горькое алоэ — аромат цитрусов и крови. Не осознавая, что он делает, он назвал её по имени, она взглянула на него удивлёнными глазами, обрамлёнными тёмными ресницами, и в этот раз он её поцеловал.
Она совсем не испугалась, её руки сомкнулись на нём, неловко взлетев на плечи и скользнув за шею. Он почувствовал, как они холодны. Она не пыталась отстраниться. Он прижимал её к себе, обнимая за талию, и тянулся к её губам, ощущая, как колечко, что подарил ей Гарри, стало преградой между их прильнувшими друг к другу телами.
865 
