20 
Ему уже было тепло. Он сгорал заживо. Вульф стянул перчатки и бросил их на кухонный стол.
– Неужели вы не понимаете, что теперь весь город будет говорить о вас? Леди, я – индеец и бывший уголовник.
– Мэри, – перебила она.
– Что?
– Меня зовут Мэри, а не «леди». Мэри Элизабет. – Она добавила второе имя по привычке. Тетя Ардит всегда звала ее двойным именем. – Уверены, что не хотите кофе? Мне обязательно нужно чем-то согреться.
Шляпа присоединилась к перчаткам. Вульф нетерпеливо провел пальцами по волосам.
– Хорошо. Пусть будет кофе.
Мэри отвернулась, чтобы налить воды и отмерить кофе, пытаясь рутинными действиями избавиться от румянца. Его волосы. Чувствуя себя чудачкой, она только сейчас заметила его волосы. То ли раньше помешало расстройство, а может внимание отвлекли невероятные темные глаза, но она не заметила длины его волос. Густые, черные, блестящие волосы касались широких плеч. Он выглядел таким великолепным язычником, что Мэри сразу представила его с обнаженной мощной грудью и неприкрытыми ногами, вернее, только в набедренной повязке. Ее пульс пустился вскачь.
Вульф не сел, его длинное тело подпирало шкаф напротив. Мэри подняла голову в надежде, что румянец сошел. Что в этом мужчине было такого, что даже его вид вызывал эротические фантазии? Раньше у нее не было никаких фантазий, ни эротических, ни каких-либо других. Раньше она никогда не смотрела на мужчину с мыслью о том, как он выглядит обнаженным. Мысль об обнаженном Вульфе вызывала внутреннюю боль, заставляла руки зудеть от желания дотронуться до него.
– Что, черт возьми, вы делаете, разрешая мне войти в дом, не говоря о приглашении выпить кофе? – спросил он низким, грубым голосом.
Она удивленно моргнула.
– А почему я не должна это делать?
Он подумал, что сейчас взорвется от злости.
– Леди…
– Мэри.
Он сжал руки в кулаки.
– Мэри. Разве вы не могли придумать что-то получше, чем приглашать в дом бывшего заключенного?
– А-а это, – отмахнулась она. – Я бы последовала вашим мудрым советам, если бы вы действительно были преступником. Но так как вы этого не делали, то не о чем говорить. Кроме того, если бы вы были преступником, то не давали бы таких советов.
Он не мог поверить, что Мэри так уверенно отмела любую возможность его вины.
– Как вы догадались, что я этого не делал?
– Вы только что сказали.
– Есть ли у вас неопровержимые улики для применения дедуктивного метода, Шерлок, или вы воспользовались старой доброй женской интуицией?
Она резко обернулась и впилась в него взглядом.
– Никогда не поверю, что насильник стал бы обращаться с женщиной так мягко, как вы со мной, – отрезала она. Ее щеки опять заалели. Уязвленная глупым румянцем, она прижала ладони к лицу.
Вульф сжал зубы. Частично потому, что она была белой и, следовательно, не для него. Частично потому, что такой чертовски невинной. И, наконец, потому, что болело все тело, так отчаянно хотелось до нее дотронуться.
– Не стоит строить воздушные замки из-за одного поцелуя в субботу, – резко сказал он. – Я слишком давно не встречался с женщинами, и немного…
– Озабочены? – Подсказала она.
Пораженный словом, слетевшим с ее чопорно сложенных губ, Вульф замер.
– Что?
– Озабочены, – повторила она снова. – Так говорят мои ученики. Это означает…
– Я знаю, что это означает!
– Ладно, значит, вы чувствовали себя именно так? И как я понимаю, все еще чувствуете?
Губы сами расползлись в улыбке. Желание рассмеяться почти пересилило, но он скрыл его за кашлем.
– Да, все еще.
– Понимаю, это может стать настоящей проблемой, – посочувствовала Мэри.
– Для мужчины это не просто.
Всего через секунду ее глаза расширились, и прежде, чем она смогла себя остановить, ее пристальный взгляд опустился. Мэри немедленно подняла голову.
– О, я вижу. Я имела в виду – понимаю.
Потребность прикоснуться к ней стала настолько сильной, что пришлось уступить, но сделать это самым невинным способом. Вульф положил руки ей на плечи, смакуя ощущение мягкости, деликатности женских косточек под ладонями.
– Не думаю, что понимаете. Нет никакой возможности встречаться со мной и продолжать работать в этом городе. В лучшем случае, на вас будут смотреть как на прокаженную, в худшем – как на падшую. Скорее всего, вы потеряете работу.
После этих слов Мэри сжала губы, ее глаза воинственно заблестели.
– Хотела бы я посмотреть на того, кто попробует уволить меня – законопослушную гражданку, регулярно оплачивающую все налоги. Я отказываюсь притворяться, что мы незнакомы!
20 
