Особенно,... 
87 
— Я говорил тебе, — пробормотал он, — что тебя хочется съесть.
Ее бедра вздымались, пятки колотили по спине. Он сильнее сжал ее ягодицы, и его язык проник в глубь ее плоти. Роанна с трудом удерживалась, чтобы не закричать, конвульсии наслаждения пронизывали ее тело, у нее не было сил даже открыть глаза. Что бы он ни сделал с ней сейчас, она не в состоянии была сопротивляться.
Он снял ее ноги со своих плеч и стал раздеваться. Обняв ее за талию, приподнял ее, и она почувствовала, как он входит в нее. Он был таким твердым, что она не смогла сдержать крика боли. Уэбб издал хриплое рычание, и его тело изогнулось.
— Ты знаешь, что делать, — произнес он сквозь стиснутые зубы, — скачи!
Ее тело ответило ему тут же. Движения ее были так захватывающе грациозны, в них было столько плавности… Из его горла невольно вырвался стон наслаждения. Наконец, почувствовав, что ее тело стало невесомым, Роанна вскрикнула от ощущения, которое раньше не испытывала. Одновременно Уэбб издал крик. Он толкнул ее обратно в кресло, проникая все глубже и глубже. Потом, когда все было закончено, взял Роанну на руки, перенес на кровать и лег рядом. Обхватив его руками, она тут же заснула. Зарывшись лицом в ее волосы, он ждал, пока сон тоже предъявит на него свои права, внезапно Уэбб почувствовал, как она выскользнула из его рук и поднялась с постели.
— Ро? — удивленно пробормотал он. Не отвечая, она медленно направилась к двери, босые ноги бесшумно ступали по ковру.
Опомнившись, Уэбб вскочил с кровати и бросился к двери. Он подбежал к Роанне, когда та уже взялась за ручку, и вгляделся в ее лицо. Оно было неподвижные как лицо статуи.
— Ро, — повторил он, прижал ее к себе, а потом слегка потряс, — просыпайся, детка.
Несколько раз моргнув, Роанна прислонилась к нему, и он почувствовал, как ее тело стало напрягаться по мере того, как она просыпалась. Взяв ее на руки, он понес драгоценную ношу обратно в постель.
— О Боже, — вдруг приглушенно зазвучал ее голос, — неужели я опять… — Она попыталась выскользнуть из его рук:
— Мне нужно надеть ночную рубашку.
— Послушай, — начал он, но Роанна не прекращала попыток вырваться.
Наконец ему пришлось силой прижать ее к постели.
— Успокойся, детка, ты в безопасности.
Роанна попыталась опять встать, чтобы надеть ночную рубашку, но он крепко держал ее. Она должна доверять ему, должна знать, что может спокойно заснуть в его объятиях, и он не позволит ей ходить во сне. Пока у нее не будет такой уверенности, ее всегда будет мучить бессонница.
Свернувшись клубочком рядом, Роанна заплакала, пытаясь заглушить свои всхлипывания. Она не плакала уже много лет, но сейчас не могла остановиться, как будто его бурные ласки сломали стену крепости, в которой были заключены ее чувства, и теперь они безудержно хлынули наружу.
С того дня, как Люсинда послала ее в Аризону на поиски Уэбба, Роанна перенесла слишком много. Как давно это было? Три недели назад? Три недели неуверенности и боли, бессонных ночей и страха, и только в последние дни что-то начало меняться в ее отношении к жизни, и как будто появились первые признаки выздоровления от многолетней болезни.
В эту ночь Уэбб сам пришел к ней и не оставлял ее ни на минуту, как будто боясь выпустить из своих объятий.
Было шесть часов утра, когда Роанна проснулась. Гроза давно прошла, утро было ясным и теплым, за окном щебетали птицы.
— Наконец-то, — сказал Уэбб, увидев, что она. открыла глаза, — наверное, я не смог бы больше ждать.
Он обнял ее, и она забыла обо всем. Несмотря на свое нетерпение, в этот раз он наслаждался любовью медленно и не торопил ее.
Потом прижал к себе и вытер слезы страсти с ее глаз.
— Я думаю, мы нашли лекарство от твоей бессонницы.
Роанна уткнулась лицом в его плечо и… засмеялась, пусть тихо и неуверенно, но засмеялась.
Но смех внезапно оборвался.
— Я могу вытерпеть бессонницу, — сказала Роанна, — но знать, что я не контролирую себя во сне… это — пугает меня.
Он провел рукой по ее растрепанным волосам. — Я не дам тебе ходить во сне, потому что буду всегда рядом, и ночью тоже.
Уэбб медленно погрузил пальцы в ее волосы, взъерошив их так, что сквозь них проникали лучи солнца, зажигая золотые и красноватые искорки. Он вспомнил их первую ночь в мотеле и в который раз обругал себя, что был тогда так груб. Еще он вспомнил множество прошедших ночей, когда мог заниматься с ней любовью, и проклял себя за эту глупость. Ему захотелось кое-что объяснить ей.
87 
