34 
Сенатор сам встретил ее у дверей и, улыбаясь, завел пустую светскую беседу на тот случай, если кто-нибудь их подслушивает. Разумеется, в доме была прислуга, хотя бы повар и горничная. «А он отлично выглядит», — подумала Кандра, улыбаясь ему в ответ и глядя в его лицо с почти классическими чертами. Но как ни странно, она предпочитала более грубую внешность Ричарда. Да, он из тех, у кого такой мужественный вид, что женщины не в силах оторвать от них глаз. Кандра одернула себя; она потеряла Ричарда, а значит, не должна вспоминать о нем. Этот период жизни закончился, и теперь ей предстояло заложить основу для будущих успехов либо проиграть.
— Вы говорили, что хотите обсудить со мной некое неотложное дела, — произнес Карсон, явно обращаясь к посторонним ушам. Загадочно улыбаясь, он ввел Кандру в кабинет, закрыл за собой дверь и запер на ключ. Должно быть, Карсон полагал, что сделал это ловко и бесшумно, но Кандра уловила легкий щелчок. Ничего, зато сенатор позаботился, чтобы никто им не помешал. Если бы он забыл об этом, Кандра сама заперла бы дверь.
Повернувшись, Карсон тут же схватил ее за грудь и повлек к огромному дивану. Кандра едва успела опустить сумочку на пол, как сенатор уложил ее на подушки с роскошной обивкой, задрал юбку и расстегнул молнию своих брюк.
— Нам нужно торопиться, — пропыхтел он, с ходу вонзаясь в нее и начиная двигаться быстрыми сильными рывками. — Пока Марго не спустилась.
— Что?! — судорожно выдохнула Кандра и инстинктивно уперлась ему в плечи. Ее возбуждение тут же улетучилось. Кандру совсем не привлекали безобразные сцены, а она не сомневалась, что Марго способна устроить самую безобразную.
Сенатор оторвал руки Кандры от своих плеч и прижал их к дивану. Его лицо превратилось в каменную маску. Такой пустяк, как присутствие супруги в доме, не могло помешать ему сделать то, что он хотел. Кандра лежала неподвижно и молча, не желая ни прерывать его, ни привлекать постороннее внимание к кабинету. Она мысленно торопила Карсона, проклиная тупую мужскую самонадеянность. Как бы ни нравилось Марго быть сенаторской женой, с какой бы надеждой она ни поглядывала на Белый дом, все же существует предел тому, на что можно закрыть глаза. Знать об изменах Карсона — одно дело, а стать свидетельницей его прелюбодеяния — совсем другое.
Кандра бесстрастно наблюдала за тем, как лицо Мак-Миллана наливается кровью от непомерных усилий, а на шее выступают вены. Он даже не ослабил галстук. От его рывков Кандра елозила взад-вперед па дивану.
Если Карсон и заметил ее холодность, ему было плевать. Через две минуты он напрягся, его таз задергался, а лицо исказила сладострастная пародия на боль. «Как забавно, — подумала Кандра, — то, что возбуждало меня, когда я размышляла об этом, теперь внушает мне омерзение».
Мак-Миллан распластался на ней, тяжело дыша, и вынул носовой платок, чтобы вытереть сперму.
— Еще один найдется? — пробормотала Кандра и, увидев его пустой взгляд, повторила:
— Еще платок найдется?
— Нет, это единственный. — Он сложил платок и начал засовывать в карман — фу, какая гадость! — но Кандра выхватила его из пальцев Карсона, сложила сама, стараясь как можно меньше прикасаться к нему, и сунула между ног.
На лице сенатора отразилось смущение.
— На платке вышивка с моей монограммой, — сообщил он.
— Я верну его вам, — раздраженно отозвалась Кандра. — Или, может, хотите, чтобы я уничтожила платок?
— Сожгите его, — сказал Карсон, но мысль о том, что она завладела платком, несомненно, тревожила его. Кандре оставалось лишь пожалеть, что он далеко не всегда соблюдает осторожность.
Она уселась, оправила одежду, и уже секунду спустя выглядела так, словно ничего особенного не произошло. «В сущности, ничего и не случилось, по крайней мере для меня», — решила Кандра.
— Сядьте, — сказала она. — Я действительно хочу кое-что обсудить с вами.
— Да, конечно, я к вашим услугам. — Вернув костюму респектабельность, сенатор уселся за стол из старого добротного американского дуба. Он тщательно избегал демонстрировать избирателям свое богатство — и здесь, в вашингтонском доме, и в конторе. Вместе с тем его нью-йоркский особняк не уступал роскошью иному дворцу, и вся обстановка была заграничной.
На лице сенатора появилась уверенная и любезная улыбка человека, сознающего свое могущество. Должно быть, поведение Кандры дало сенатору основания полагать, что она пришла к нему просительницей. В ее карих глазах вспыхнул огонек; пока длилась их связь, Кандра упорно ограничивала отношения с Карсоном тем, что время от времени соглашалась дать ему приют в своей постели. Мак-Миллан обычно являлся без приглашения, поскольку привык к тому, что женщины выполняют все его прихоти, и холодная отстраненность Кандры раздражала сенатора и бросала вызов его самолюбию. И уж конечно, еще большее раздражение вызывала у Карсона склонность Кандры обставлять свидания таким образом, чтобы они запоминались как можно крепче.
34 
