198 
Они разглядывали друг друга с взаимным сдержанным восхищением и бесконечным недоверием, но, по крайней мере, это было недоверие, на которое можно положиться. Пока не наступит это самое «впоследствии».
– Его зовут Койн, – сообщил Лузган. – Он утверждает, что его отца зовут Ипслор.
– Интересно, сколько у него братьев? – проговорил Кардинг.
– Что-что?
– Подобной магии не появлялось в Университете уже много веков, – пояснил Кардинг. – А может, и тысячелетий. Я только читал о ней.
– Тридцать лет назад мы изгнали отсюда одного Ипслора, – сказал Лузган.
– Согласно нашим сведениям, он женился. Я отдаю себе отчет в том, что если у него и были сыновья, то они стали волшебниками, но не понимаю, как…
– Это было не волшебство. Это было чудовство, – откидываясь в кресле, возразил Кардинг. Лузган уставился на него через покрытую пузырями лакированную крышку стола.
– Чудовство?
– Восьмой сын волшебника становится чудесником.
– Я этого не знал!
– Об этом не извещают широкую публику.
– Да, но… Чудесники жили давным-давно, магия была тогда гораздо сильнее, гм, люди были другими… Это не имело отношения к, гм, размножению.
«Восемь сыновей… – думал Лузган. – Значит, он занимался этим восемь раз. По меньшей мере. О боги».
– Чудесники могли все, – продолжал он. – Они были почти такими же могущественными, как боги. Гм. Это приводило к бесконечным неприятностям. Боги просто не могли позволить, чтобы это продолжалось.
– Ну да, когда чудесники сражаются друг с другом, могут возникнуть проблемы, – согласился Кардинг. – Но один чудесник не доставит нам неприятностей. То есть один чудесник, следующий верным советам. Которые он получает от более зрелых и мудрых людей.
– Но он настаивает на шляпе аркканцлера!
– А почему бы ему ее не получить?
У Лузгана отвалилась челюсть. Это уж слишком – даже для него. Кардинг одарил казначея любезной улыбкой.
– Но шляпа…
– Просто символ, – перебил Кардинг. – В ней нет ничего особенного. Если он ее хочет, он ее получит. Это мелочь. Просто символ, не более. Номинальная шляпа.
– Номинальная?
– Которую носит номинальное лицо.
– Но аркканцлера выбирают боги!
Кардинг приподнял бровь.
– Неужели? – кашлянул он.
– Ну да, наверное, выбирают. Если можно так выразиться.
– Если можно так выразиться? – Кардинг поднялся и подобрал подол мантии. – Думаю, тебе придется многому научиться. Кстати, где эта шляпа?
– Не знаю, – ответил Лузган, который еще не совсем пришел в себя. – Видимо, где-нибудь, гм, в покоях Виррида.
– Лучше сходить за ней, – заметил Кардинг. Он остановился в дверях и задумчиво погладил бороду. – Я помню Ипслора. Мы вместе учились. С ним никто не мог сладить. Странные привычки. Прекрасный волшебник… пока не пошел по кривой дорожке. Помню, у него была манера дергать бровью, когда он перевозбуждался.
Кардинг окинул безучастным взглядом события сорокалетней давности, всплывшие у него в памяти, и вздрогнул.
– Шляпа, – напомнил он себе. – Давай найдем ее. Мало ли что с ней может случиться.
По правде говоря, шляпа вовсе не собиралась допускать, чтобы с ней что-то случилось, а поэтому в данный момент спешила к трактиру «Залатанный Барабан» под мышкой у некоего весьма озадаченного вора в черном.
Этот вор, как вскоре станет очевидным, был необычным вором. Он слыл артистом в своем деле. Другие просто крали все, что не прибито гвоздями, но этот крал даже гвозди. Он шокировал Анк-Морпорк тем, что проявлял особый интерес к присвоению – и с удивительным успехом – вещей, которые не только были прибиты гвоздями, но еще и лежали в недоступных сокровищницах под охраной зорких стражников. Бывают художники, которые могут расписать огромный купол какой-нибудь часовни. Этот вор мог его украсть.
Данному вору приписывалась кража усыпанного драгоценными камнями потрошильного ножа, совершенная в храме Оффлера, Бога-Крокодила, в самый разгар вечерней молитвы; а также кража серебряных подков у лучшей скаковой лошади патриция в тот момент, когда названная лошадь выигрывала скачки. Когда Гритоллера Мимпси, вице-президента Гильдии Воров, толкнули на рынке, а потом, по прибытии домой, он обнаружил пропажу из потайного местечка свежеукраденной горсти бриллиантов, он сразу понял, кто за этим стоит [7]. Этот вор мог легко украсть идею, поцелуй или чье-нибудь сердце.
198 
