– Гм, а берсерком ты становиться умеешь? – поинтересовался Коэн. – Ну, у тебя когда-нибудь было так, чтобы на тебя как будто сходил красный туман, а потом вдруг оказывалось, что ты насмерть закусал двадцать человек?
– Вообще-то, я слыл за человека, который может здорово рассердиться, если в классе поднимается шум, – ответил Профессор Спасли. – А с куском мела я и вовсе промаха не знал!
– Ну а ты что скажешь, сборщик налогов?
Шесть Благожелательных Ветров торопливо попятился.
– Я… я больше привык подрывать систему изнутри, – забормотал он.
– Твое право, – заключил Коэн и окинул взглядом остальных. – Ни разу еще не принимал участие в официальной войне, – признался он. – Как это делается-то?
– Наверное, противные стороны сначала выстраиваются напротив друг друга, а потом бросаются в атаку, – ответил Профессор Спасли.
– Довольно незатейливо. Ну что ж, пора.
Они зашагали (вернее, зашагали только пятеро, шестой покатился, а седьмой припустил мелкой трусцой Профессора Спасли) по коридору. На некотором расстоянии от них следовал сборщик налогов.
– Профессор Спасли! – громко позвал он. – Ты же знаешь, чем все это кончится. Ты что, совсем потерял разум?
– Да, – откликнулся бывший учитель, – зато нашел кое-что получше.
Он улыбнулся про себя. До сих пор его жизнь была так сложна. Расписания, классные журналы, куча дел, которые надо сделать, и столько всего, что делать было нельзя. А посреди всего этого жалким, пытающимся выжить червем извивался сам Профессор Спасли. Но вдруг все стало очень просто. Держишься за один конец, а другим тыкаешь в людей. Причем этим можно заниматься всю жизнь. А потом тебя подхватят и отнесут на вечную гулянку…
– Слушай, тебе еще вот это понадобится. – Когда они вышли в серые предрассветные сумерки, Калеб сунул ему в руку что-то округлое. – Это называется щит.
– А-а. Им прикрываются, да?
– Если почувствуешь надобность, можешь укусить его за край.
– О, я слышал об этом, – вспомнил Профессор Спасли. – Кусаешь щит и становишься берсерком, правильно?
– И такое бывает, – ответил Калеб. – Во всяком случае, многие воины именно за этим кусают свои щиты. Но мой щит сделан из шоколада.
– Из шоколада?
– Ну, сражение иногда затягивается, а есть очень хочется.
«Я шагаю по улице вместе с героями, – думал Профессор Спасли. – Они великие вой…»
– А когда совсем припрет, сдирай с себя всю одежду, – добавил Калеб.
– Зачем?
– Все берсерки первым делом рвут на себе одежду. Действует безотказно. Враг драпает со всех ног. А кто будет смеяться, пырни разок – мигом отхохочется.
В одеялах на инвалидном кресле что-то зашевелилось.
– Чиво?
– Я сказал, ПЫРНИ РАЗОК – МИГОМ ОТХОХОЧЕТСЯ.
Хэмиш помахал худой рукой, похожей на обтянутую кожей кость и с виду абсолютно не способной удержать топор – который она тем не менее держала.
– Точно! Прямо в хозяйство и пыряй!
Профессор Спасли подтолкнул Калеба локтем.
– Мне нужно все это записать, – сказал он. – Разве обычные солдаты таскают с собой все свое хозяйство? Или они берут из дома что-то особо ценное?
– Особо ценное. И хранят его обычно чуть ниже пояса. Чуть что, сразу за него хватаются.
– Как интересно.
Жители Гункунга выстроились вдоль городской стены. Не каждый день выпадает возможность посмотреть на такое сражение.
Ринсвинд локтями и коленками пробивал себе дорогу сквозь толпу. Наконец он добрался до Красной Армии, доблестные воины которой ухитрились занять самое лучшее место, над главными воротами.
– Вы-то что здесь торчите? – яростно спросил он. – Вы могли бы быть уже за много миль отсюда!
– Но мы хотим посмотреть, чем все закончится, – ответил Двацветок, чьи очки возбужденно поблескивали.
– Чем-чем! Орду мигом перережут, и все очень быстро закончится! – гаркнул Ринсвинд. – А вы чего ждете?
– Ты забываешь о невидимых призраках-вампирах, – сказал Двацветок.
Ринсвинд с удивлением уставился на него.
– О ком?
– Об их тайной армии. Я слышал, у нас тоже такая есть. Будет очень интересно посмотреть на их битву.
– Двацветок, никаких невидимых призраков-вампиров не существует.
– Именно так все и говорят, – вставила Цветок Лотоса. – Однако дыма без огня не бывает.
– Это же я их выдумал!