19 
Наперекор утренней сырости весенний вечер оказался таким теплым и солнечным, что Наоми смогла вдоволь погулять по парку, разбитому на нескольких уровнях. Как видно, тот, кто первым превратил ферму в имение, насадил здесь деревьев и кустов. И сейчас во всей красе они разделяли парк полосами буковых, хвойных деревьев и конского каштана. То здесь, то там розовели ярко-персиковые японские клены. Голые ветви лириодендрона (тюльпанного дерева) возвышались над кустарником, составляя как бы ограду для самой большой лужайки, в каждом конце которой стояли каменные скамьи. К своему огромному удовольствию, за парком Наоми обнаружила участок густого девственного леса с ковром прошлогодних листьев под ногами. Какая же огромная забота лежит на плечах Тала, думала Наоми, окидывая взглядом все это необъятное пространство. Мейган превозносит доброту Брана Ллевеллина, но для четы Гриффитс работа здесь отнюдь не синекура.
Наоми приняла ванну и, готовая к ужину, решила позвонить Диане.
— Я получила твое послание и просто дождаться не могла, когда ты позвонишь, — поторопилась сообщить сестра. — Послушай, Наоми, я передумала. Я как самая настоящая эгоистичная свинья заставила тебя пройти через все это. А теперь меня мучают дурные предчувствия, так что придумай оправдание и возвращайся как можно скорей.
Наоми едва не бросила трубку.
— И это говоришь мне ты! В любом случае ты опоздала. Я уже вошла в работу. Ко мне здесь все прекрасно относятся. У меня даже есть в комнате персональный телефон, — ехидно добавила Наоми.
На другом конце провода воцарилось молчание.
— Ясно, — наконец безрадостно отозвалась Диана. — Ладно, раз ты должна оставаться — пожалуйста, но береги себя.
— И полагаю, указания твои не изменились? — прямо спросила Наоми.
— Да, конечно, только если это осуществимо.
— Постараюсь. Увидимся, когда я вернусь в Лондон.
— Отлично. Но, Наоми, пожалуйста, будь осторожна.
— Буду, не волнуйся.
Положив трубку, Наоми присела за туалетный столик и чиркнула пару коротеньких фраз в блокноте, которым ее снабдила Диана. Покончив с записями, она убрала блокнот в чемодан и, чувствуя себя отъявленной шпионкой и преступницей, запихнула чемодан поглубже в гардероб. Она не спросила у сестры, что той конкретно хотелось бы выведать, но одно не вызывало сомнений: поскольку никому из журналистов не удалось пробраться в «Гуал-э-Дрэг», можно, пожалуй, просто дать описание дома. Но о слепоте Брана она никому не расскажет. Она обещала хранить секрет — и не нарушит данное слово.
Спустившись в столовую, Наоми нашла там Брана, который сидел в своем обычном кресле со стаканом виски. Заслышав шаги, художник поднял голову. Лицо его было мрачно. Девушка села справа от него.
— Добрый вечер, — сказала Наоми, оглядев Брана. Яркая одежда удивительно контрастировала с его похоронным настроением.
Бран сидел, вытянув под столом длинные ноги, и нервно двигал стакан по столу. На нем была вельветовая куртка цвета насыщенного бордо, кремовая льняная рубашка с распахнутым воротом, а на шее — прусский голубой платок.
— Портрет художника, — сказал он с горечью, чувствуя, что девушка внимательно рассматривает его. — Обычно считается, что художники одеваются в яркие тона.
Наоми откинулась на спинку стула.
— А вы всегда делаете то, чего от вас ждут? Его лицо слегка просветлело.
— Нет. Вовсе нет. Честно сказать…
— За чем следует обычно огромная ложь, — договорила Наоми, не сомневаясь, что он знает, что она улыбается.
— Как это верно! В любом случае то, что я собирался сказать, прозвучало бы как мольба о жалости, поэтому я лучше промолчу.
— А мне любопытно!
Бран пожал плечами.
— Я только хотел сказать, что выбрал сегодня одежду исходя из приятности ощущения, но случайно подобралась забавная расцветочка. Это старая одежда, и я, конечно, знаю ее цвет, но реальный комфорт создает не цвет, а гладкость шелкового платка или мягкость старого вельвета. Понимаешь?
— Еще бы. Я тоже обожаю ощущение хорошего материала на коже.
— Помню. Вчера на тебе была шелковая блузка.
— Мне ее сестра одолжила. И упреждая ваш вопрос: я опять в ней. Единственное изменение в моем туалете — сережки. Сегодня это жемчужные капли.
Настроение Брана заметно поднялось. Он отхлебнул виски и повернулся к Наоми.
— Что бы ты хотела выпить?
19 
