68 
– Они самые, – подтвердил Фрол. – Толстый и тонкий. Кибальчиш и Плохиш. Лелек и Болек. Как их только пацаны не крестили.
– Да, толковые торпеды. Ладно, давай подруливай в темпе. Есть клиент по делу Сахалинского. Ты понял?
– Конечно, босс, – Денис был в курсе задания, которое Рэмбо вчера утром дал главарю скинхедов. – Если без пацанов, то через пятнадцать минут буду. – От стоящих на побережье залива коттеджа Фрола в Комарово до виллы Невского было рукой подать.
– Стой. Чуть не забыл. Свяжись с Кириленко. Пусть срочно даст информацию о Сергее Аверине. Художнике. Мне нужен адрес и номер телефона. Теперь все. Давай шевелись. Нас ждут.
…Ментовская вводная на питерского поклонника и последователя творчества великого мистификатора Бориса Валео пришла примерно через сорок минут, когда несущийся по осевой линии со скоростью сто шестьдесят километров в час, сверкающий синими мигалками и пугающий встречных правительственными номерами, несколько кастрированный кортеж Невского – бронированный «БМВ» и всего один джип с охраной – уже приближался к городу. Порученец начальника ГУВД, офицеришка из холуев, отзвонил Фролу на трубку и сообщил координаты художника, которые Денис тут же записал в телефон и показал Владу. Рэмбо, воспользовавшись трубкой Фрола, сразу набрал номер мобильника Аверина. После серии длинных гудков ему ответил осторожный голос с мгновенно резанувшим слух англоязычным акцентом: – Да?
– Серега, ты? – нарочито бодро сказал Невский. – Че так долго не отвечаешь? С бодуна, что ли?
– Нет, это не Сергей, – после короткого молчания ответили на том конце. – Это его друг. А кто звонит?
– Кто-кто! Конь в пальто, – огрызнулся Рэмбо. – Ладно, друг так друг. Мне пофиг. Давай буди Серегу. Скажи, это Шурик Григорьев. Я завтра в Амстердам улетаю, до весны. В Европе зимовать теплее. Скажи Сереге – хочу долг отдать. Сегодня. Иначе слишком долго ждать придется. Он, как про бабло услышит – сразу проснется, обормот. Я ему пять тонн баксов должен.
– В Амстердам? – переспросил ниггер. В том, что голос принадлежал именно подельнику похищенного скинами драгдилера, Невский уже не сомневался. Слишком уж в масть этот акцент. Таких совпадений не бывает.
– Ну да, в Амстердам, – подтвердил «Шурик». – А че? Классный городок. Натуры до хрена. Трава в каждом кабаке, пыхти – не хочу. Ладно, хорош трепаться, друг. Буди Серегу, я сказал! Некогда мне тут лясы точить. Дел выше крыши.
– Сейчас, подожди… те… – На том конце опять возникла пауза. На сей раз более длительная. Сквозь неплотно прикрытую чужой ладонью трубку слышались гулкие отдаленные голоса, что-то активно обсуждающие. Слов разобрать было невозможно, но говорили точно не по-русски. А это могло означать только одно – подельники черномазого, уверенные в подставе, тут же захватили заложника, чтобы, если получится, поменять его на «шоколадного зайца». Опасения Невского сбылись. А стало быть, расклад с драгдилером несколько осложнялся. Впрочем, в некоторых случаях нет хорошего и плохого. И тогда из двух зол нужно выбирать меньшее. После гибели Гоши, последние десять лет балансировавшего на грани алкоголизма и физического выживания, Влад поклялся себе, что найдет и порвет на части ту тварь, которая подсадила на «Третий глаз» этого мягкого душой, неспособного мухи обидеть, частенько рефлексирующего, но безусловно великого музыканта, с помощью Влада наконец-то добившегося настоящей известности и заслуженного признания. И он это обязательно сделает. Захваченный фашистами драгдилер – всего лишь конечное звено в цепи распространения нового синтетического наркотика в Питере. Чтобы оторвать гидре голову, нужно выйти на главаря. А это, Невский отдавал себе отчет, может оказаться делом не столь легким и быстрым. Впрочем, попытаться по-любому стоит. Кто такой он, Рэмбо, а кто – эти долбаные пришлые ниггеры? Отстой. Твари. Гниль рода человеческого, которую нужно ткнуть лицом в собственное говно и порвать хитрую черную жопу на фашистский крест.
– Алле, – через утомительно долгую минуту послышалось в трубке. – Кто это?
На сей раз голос принадлежал совсем другому человеку, говорящему без малейшего намека на акцент. Неужели все-таки обошлось?
– Серега? – спросил Рэмбо. – Серега, Аверин, ты?
– Ну я, – собеседник, несмотря на ранний час, уже был сильно пьян. А скорее всего – еще пьян. Он тяжело сопел, пытался казаться трезвее, чем есть, и каждое слово давалось ему с большим трудом. – А ты кто такой? Я тебя не знаю.
68 
