Особенно,... 
76 
Влад молчал. Лишь катал желваки и глядел не моргая на задвинувшего длинную речь Бруно.
– Мне жаль тебя, Невский, – продолжал тот. – Честно говоря, я вообще удивлен, что столь элементарные истины мне приходится объяснять не сопливому менту, приехавшему из сибирской деревни в город, поймавшему на рынке цыганенка с коробком травы и возомнившему себя Глебом Жегловым, а хозяину третьей по официальному обороту и сумме уплаченных налогов частной компании Санкт-Петербурга. Как видишь, я даже это знаю. Откуда, догадываешься? То-то. – Голос Бруно стал жестче, черты лица острее. – Таких как я, в России всего несколько. Запомни меня хорошо, раз и навсегда. И ни с кем не путай. Я крайне редко лично езжу на стрелки. Но когда мне сообщили, что к похищению обезьянки причастен не только главарь скинхедов Карташов, но и его босс и спонсор, Влад Рэмбо, я решил, что стоит сделать исключение. Я хочу кое-что тебе объяснить, Невский. Я – один из тех умных людей, которые приняли систему, вошли в нее много лет назад и кое-чего в ней достигли. И я знаю возможности этой системы, которая очень не любит, когда в тонкий отлаженный механизм лезут с русским гаечным ключом. Ты сумел заработать огромные деньги. Но когда дело касается интересов системы, ни миллионы, ни даже миллиарды не гарантируют долгую счастливую жизнь. Я могу привести десяток примеров, но это лишнее. Ты опытный бандит и на первом этапе сможешь создать переполох и убить много людей. Затем, поняв свою ошибку, сбежишь за бугор, будешь скрываться в тихом уголке планеты, веря в свою недосягаемость. Но помни – если на тебя поступит заказ, то рано или поздно он обязательно будет выполнен. Не делай роковой ошибки, не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Позволь себе погулять на свадьбе сына, подержать на руках внуков и дожить до спокойной и безмятежной старости. На мой взгляд – вполне заслуженной. Это все, что я могу тебе посоветовать. А что касается нигерийцев – они останутся в Питере. И будут по-прежнему продавать колеса. Чем дальше, тем больше. Хочешь ты этого или нет. Я тоже не люблю зря сотрясать воздух. Если хочешь меня убить, здесь и сейчас – что ж, убей. Ровно через секунду ты тоже погибнешь. Погибнут наши люди. В какой-то мере это облегчит ситуацию, раз и навсегда решит проблему твоих параноидальных желаний и значительно сократит число возможных жертв. Однако есть и другой выход. Количество трупов может ограничиться несчастным Леоном Нгамиби. Я готов простить тебе его похищение. В надежде на то, что твой уснувший разум все-таки возобладает над губительными и разрушительными эмоциями. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Расклад элементарный – или мы тихо-мирно расходимся и больше не создаем друг другу проблем, или, во избежание большой крови, нам обоим гораздо лучше сдохнуть прямо здесь, на месте. Я не камикадзе. Но вполне готов к любому из вариантов. Выбирай!
Бруно замолчал. Сунул руки в карманы пальто. Вопросительно, без тени страха и вообще какого-либо беспокойства посмотрел на Влада.
– Ты хороший оратор, Бруно, – ухмыльнулся Невский. В его глазах плясал зловещий огонь, щека, как это часто случалось у Влада в моменты наивысшего нервного напряжения, то и дело конвульсивно дергалась. На виске пульсировала вена. – Красиво говоришь. Прямо как наш мурманский замполит, кап-три Борисенко, весной девяностого года. Два часа подряд он брызгал слюнями и с пеной у рта пытался доказать призванным из Прибалтики морпехам-дембелям, что после отделения от Советского Союза все три мятежные республики скатятся в прошлый век. К деревянным башмакам, сальным свечкам и сахару по большим праздникам. Нас тогда трое в его кабинете стояло. Литовец, эстонец и я, русский из Риги. И знаешь, где мы его видели, вместе с его краснопузыми баснями? Я…
Закончить фразу Рэмбо не успел. Хриплый мужской голос, многократно усиленный мегафоном, ударил по ушам участников стрелки.
– Внимание! Всем оставаться на местах! Руки за голову и не шевелиться! Работает спецназ ФСБ!
В случае резких движений и сопротивления открываем огонь на поражение! Руки в гору! Все, я сказал!!!
– Здрасьте, жопа, Новый год, – процедил сквозь зубы Влад и смачно, от души, сплюнул, едва не угодив плевком на сверкающий лаком остроносый ботинок Бруно. С неприкрытым презрением Невский посмотрел на своего визави, покорно задравшего клешни и превратившегося в памятник с бегающими глазами. – Ты точно не камикадзе. Ты – актер. Решил меня с ходу на понт взять. А когда понял, что кишка тонка, отсемафорил своим гоблинам. Верно?
76 
