16 
Викки сразу отрезвила сестру, сказав, что это ошибка.
— Переехать к нему? — удивлялась она. — А как насчет доброго старого «будьте моей женой»?
— Он осмотрителен, — заступалась Глэдис за любимого. — А почему бы и нет? Для такого мужчины, как он, брак — дело серьезное. — Но червь сомнения уже проник в ее душу.
— Для любого брак — дело серьезное, — ехидно заметила Викки. — И если он любит тебя, а ты — его…
— Викки, мне уже тридцать два. Я взрослая, самостоятельная женщина, и оттого что мы с Кевином станем жить под одной крышей, мир не перевернется. Кроме того, я сама не желаю торопить события.
— Угу, — хмыкнула сестра, давая понять, что не верит ни единому слову.
И была права. Глэдис вышла бы за Кевина, ни минуты не колеблясь, если бы он только предложил!
Она таки перебралась к Кевину, хотя прежнюю квартиру по совету возлюбленного оставила за собой… Тот даже предлагал взять на себя арендную плату, но независимая Глэдис отказалась наотрез. Если она сохранит квартиру, рассуждал ее друг, ей будет где переночевать в суматошные дни съемок или показа моделей, потому что сам он жил на расстоянии тридцати миль от города, в роскошном особняке на берегу моря.
— Врет, — фыркала Викки. — Этот парень набит деньгами, словно арбуз — косточками. И ты утверждаешь, что у него нет квартиры в городе?
— Викки, — терпеливо объясняла заступница, — ты ничего не понимаешь. Ему необходимы тишина и покой.
В итоге выяснилось, что у Кевина и впрямь была квартира в Лос-Анджелесе.
Глэдис узнала об этом случайно, ответив на телефонный звонок из строительной фирмы: неосмотрительный менеджер желал уточнить у мистера Ханта, в какое время удобнее прислать рабочих перестелить линолеум в его квартире.
Квартире? Уверяя себя, что произошла досадная ошибка или, возможно, любимый готовит ей сюрприз, Глэдис отправилась по указанному адресу и проскользнула в дверь, пока швейцар глядел в другую сторону. Поднялась в лифте на нужный этаж, набрала в грудь побольше воздуха и позвонила в квартиру номер 1804.
Дверь открыл Кевин — Кевин, облаченный в белый махровый халат. При виде гостьи он побледнел, но, надо отдать ему должное, быстро пришел в себя.
— Что ты здесь делаешь, Глэдис?
Не успела она ответить, как из спальни донесся томный голосок: «Кевин? Ты где, котик?» — и в коридор выплыла похожая на фарфоровую статуэтку блондинка в неглиже, с раскрасневшимся от затяжных любовных игр личиком.
Глэдис не произнесла ни слова. Она даже не вернулась в особняк за вещами. Когда же история стала всеобщим достоянием, а это случается рано или поздно, друзья принялись наперебой утешать пострадавшую…
— У тебя вентиль полетел, — радостно сообщил Дейви. — Не бойся, сейчас все поправим. Нужно время, вот и все…
Глэдис рассеянно улыбнулась. Да, на все нужно время… Чтобы утихла боль, потребовались месяцы. Но когда рана затянулась и Глэдис переосмыслила бурный роман, призвав на помощь беспощадную логику, она обнаружила, что не может взять в толк, что привлекательного нашла в Кевине Ханте?
Чисто мужскую спесь она сочла свидетельством сильного характера, не увидела разницы между самолюбием и самомнением. Она, Глэдис, которая всегда гордилась своей способностью не терять голову, поддалась чисто сексуальному влечению. Хотя, если глядеть правде в глаза, даже оно себя не оправдало. В объятиях Кевина она не испытывала никаких восторгов, увы!
Но именно это чувство подарил ей поцелуй Мартина… От прикосновения его губ в груди забушевало пламя, и желание, жаркое и сладостное, подчинило ее себе, грозя уничтожить…
Инструменты выпали из пальцев и со стуком покатились по полу. Глэдис поспешно нагнулась и подобрала плоскогубцы и отвертки.
Мартин Фагерст не для нее. Он всего лишь новое издание Кевина, исправленное и дополненное, во всем повторяющее мерзавца — вплоть до сексуальной блондинки на заднем плане.
— Передай мне отвертку, — попросил Дейви. — Нет, не крестообразную. Другую.
Или мистер Мартин Фагерст надеялся, что она не заметит блондинку? Или подумал, что это неважно?
— Самовлюбленный гад, — пробормотала она сквозь зубы, хлопнув отверткой по раскрытой ладони Дейви.
— Эй, за что?
— Ох! — опомнилась Глэдис, заливаясь краской. — Дейви, извини, ради Бога. Я не тебя имела в виду.
Дейви по-мальчишески улыбнулся. Ради этой улыбки американские домохозяйки намертво приклеивались к экранам телевизоров каждую субботу с половины четвертого до пяти.
16 
