46 
— Почему ты не ответил на мой удар?
— Сейчас? — Джекоб криво усмехнулся. — Потому что я это заслужил. Думал, ты спрыгнешь со сцены и изобьешь меня прямо там, в театре.
— Я не мог поверить своим глазам, когда увидел тебя в первом ряду.
— Хотел повидаться с тобой. Мне надо было предупредить о своем приезде, но я боялся, что ты не захочешь меня видеть. Я проявил трусость.
— Кажется, вся наша семья отличается этим…
— Я оставил вас всех. — Голос Джекоба срывался от волнения. — А вы были маленькими детьми. Не мне винить вас в том, что вы ненавидите меня.
И произошло чудо. Двадцать лет боли словно улетучились, детские чувства вдруг показались Натаниэлю совершенно неуместными в его сегодняшней жизни.
— Я не ненавижу тебя. Ты сам тогда был практически ребенком.
Так сказала Кейти. Натаниэль представил себе, каково было в те годы Джекобу. Ему исполнилось всего лишь восемнадцать, смерть Уильяма тяжким грузом легла на его совесть, и ему не на кого было опереться.
Натаниэль стоял и смотрел на воду. Кейти права. Эти воспоминания стали частью прошлого. В настоящем для них нет места.
— Я был эгоистом. — Эти слова вырвались из глубины его души. — Когда ты ушел, я думал лишь о том, какие мы несчастные. Аннабелла была страшно подавлена, и, видя ее страдания, я чувствовал себя таким же беспомощным, как в ту ночь, когда Уильям избивал ее. Я даже не задумывался о том, каково пришлось тебе…
— Мне нельзя было уходить, но в то время я просто не видел другого выхода. И… я бросил вас.
Возник напряженный момент — и они крепко, по-мужски обнялись.
— Увидев тебя в зале, я перестал владеть собой. Думал только о том, что должен предупредить Аннабеллу, — срывающимся голосом произнес Натаниэль. — Для нее твой уход стал страшным ударом.
Они отпустили друг друга, почувствовав неловкость. Смущенно откашлявшись, Джекоб отвернулся и взглянул на особняк Вольфов:
— Ты знаешь, местные власти присылали мне угрожающие письма. Они требовали, чтобы я привел особняк в порядок. — Он язвительно рассмеялся. — Я даже не знаю, с чего начать. Крыша протекает, кирпичная кладка рассыпается… Полиция сообщает, что местные подростки постоянно залезают в наш дом.
Натаниэль смотрел на заброшенный особняк, где разыгрывались драмы его детства.
— Мне так странно снова увидеть дом и озеро. Ведь я заставил себя забыть об этом месте. Будто у меня вообще не было детства.
— После того, как я ушел, кто заменил меня?
— Лукас. — Натаниэль кинул в воду камешек. — Ты можешь поверить в это? Представление об отцовстве у него было довольно своеобразным. Он объяснил нам, что такое секс, научил, как можно напиться и при этом ходить ровным шагом. И… — Натаниэль взглянул на подбородок Джекоба, — научил драться.
— Хорошо научил. — Криво усмехнувшись, Джекоб провел рукой по лицу. — Ты часто видишься с ним?
— Время от времени. Недавно он явился пьяный на одну из премьер моего фильма. — Натаниэль усмехнулся, вспомнив об этом. — Пошатываясь, шел по красной ковровой дорожке с шикарной блондинкой, подмигивая при этом папарацци.
— Похоже на Лукаса. Но ведь он тоже не приезжал сюда?
— Этот дом наполнен жуткими воспоминаниями…
— Может быть, настало время перестроить его?
— Я слышал, именно это стало твоей профессией. — Натаниэль сунул руки в карманы. — Рафаэль упоминал о том, что ты занимаешься проектированием и дизайном домов. Ты был внутри?
— Да. — Джекоб взглянул на дом. — Хочешь зайти?
Они пошли к дому, и Натаниэль удивился тому, как легко ему с братом.
Толкнув тяжелую дубовую дверь, он зябко поежился: «Столько призраков, столько тайн…»
— Его здесь нет. — Голос Джекоба звучал твердо. — Уильям ушел. Я был не прав, бросив тогда семью, но хочу это исправить. Все изменится, Натаниэль.
— Может быть, действительно настало время для перемен? — кивнул тот.
Они остановились возле подножия величественной лестницы, охваченные воспоминаниями.
— Ты часто катался по этим перилам. — Губы Джекоба скривились в улыбке, когда он прикоснулся к потрескавшемуся старому дереву. — Уильям бесился от злости.
— Именно поэтому я и делал это. Почему ты ушел от нас?
— Меня мучило чувство вины.
— Ты ведь спас Аннабеллу. Без тебя… — Натаниэль прерывисто вздохнул. — Ты знаешь, сколько раз я обвинял себя в том, что не спас ее?
46 
