47 
— Тебе ведь было девять лет. Разве ты мог защитить ее от Уильяма?
— Не мог. — Сказав эти слова, Натаниэль почувствовал, что внутри его что-то щелкнуло. — Но ты остановил его. Ты герой.
— Герой? — Джекоб хмыкнул. — Не думаю. Аннабелла получила травму на всю жизнь. И не только физическую. Я должен был это предотвратить.
— Отца невозможно было остановить. Ты сделал то, что мог.
— Я никогда не забывал об этом. — Джекоб уставился на потемневшую от времени картину, висевшую на стене. — Ты говоришь, что винишь себя за ту ночь… Мне не надо объяснять, что это такое — мучительное ощущение вины.
И Натаниэль понял, что все эти годы брат их очень любил и переживал за каждого.
— Ты не обязан был о нас заботиться.
— Нет, обязан был! Но я бросил вас. Если бы я тогда не ушел, вы не разбрелись бы по всему свету.
— Если бы ты не ушел, то мы, возможно, не преуспели бы в жизни, — медленно произнес Натаниэль. — Ты знаешь, что Алекс был самым юным водителем, выигравшим британский Гран-при в Сильверстоуне?
— Я смотрел гонки по телевизору, когда останавливался в одном из отелей Себастьяна. — Джекоб наклонился, чтобы поднять старую фотографию, валявшуюся на полу. Рядом лежала разбитая рамка. — Нам надо заменить это фото, взяв что-нибудь у Аннабеллы. Она потрясающий фотохудожник. Видит красоту везде, в каждой детали. И еще у нас есть ты — актер, получивший «Сапфир». Двадцать миллионов долларов за твой последний фильм и полные кассовые сборы. Что ты сделал с этими деньгами?
Натаниэль вспомнил о детях в Рио, с которыми занимался театральным искусством, а также о благотворительных проектах в США.
— Я отдал деньги Джеку, и он удвоил их.
— Да, я всегда считал, что Джек — талантливый инвестор.
— И такой же игрок в покер. Даже Лукас отказывается с ним играть.
— Таблоиды пестрят историями о тебе и Кейти Филд. Тебе повезло, что ты нашел ту, которая так тебя любит.
Почувствовав холодок внутри, Натаниэль уставился на стену, изрисованную граффити:
— Она ушла от меня.
— И ты ее отпустил? Не любишь?
— Как раз наоборот — люблю. — Впервые это осознав, Натаниэль потер рукой лоб, чувствуя на себе взгляд Джекоба.
— Значит, ты предпочитаешь иметь дело с женщинами, которых не любишь…
— Когда ты никого не любишь, то и не страдаешь.
— Но ты должен любить, — тихо сказал Джекоб. — И должен сделать все, чтобы не потерять свою любовь. Хотя подозреваю, что женщине нелегко с тобой.
— Потому что я нервный и взвинченный?
— Ты нервный не больше, чем кто-либо другой. Нет, я имею в виду твою публичность. Ты постоянно находишься под вспышками фотокамер, где бы ни появился. И женщины жаждут выйти за тебя замуж, родить от тебя детей. С другой стороны, может быть, Кейти нравится все это…
Прекрасная, любящая Кейти. На Волчьем острове они были только вдвоем. Этот сумасшедший голливудский мир остался где-то вдали…
Натаниэль смотрел на обветшавшие стены их фамильного особняка.
«Джекоб восстановит наш дом, — думал он. — Построит будущее на каменных обломках. И я должен сделать то же самое».
— Кейти ненавидит все это. Она считает, что, когда на меня не направлены камеры, я совсем другой человек.
— Она права?
— Да. — Натаниэль написал свои инициалы на пыльном стекле. — Я всегда играл какую-нибудь роль. Не хотел быть самим собой.
— Ты невероятно талантливый актер, Натаниэль, — тихо сказал Джекоб. — И прекрасный человек. Я знаю все о твоей благотворительной работе. Рафаэль рассказал мне об этом.
— Я просто подписывал чеки, — угрюмо пробурчал Натаниэль, — пока Кейти не заставила меня засучить рукава. — Он опять вспомнил бразильских ребятишек.
— Ты сыграл множество ролей. Сейчас настало время играть самого себя. Вместе с Кейти. Иди. — Джекоб слегка подтолкнул его. — Я вернулся сюда, я здесь остаюсь. Не позволю этому дому окончательно рухнуть, и нашей семье — тоже.
Кейти постучала пальцами по крышке последней коробки.
— Вот. — Присев на корточки, она вытерла пот со лба. — Не думала, что у меня столько барахла!
— Ты даже не сняла с себя ожерелье! — Клэр поставила две чашки с чаем на потертый ковер. — Ты всегда его носишь?
— Боюсь его потерять. — Кейти притронулась к бриллиантам, сверкающим на ее шее. — Я не снимала его с тех пор, как в самолете обнаружила, что оно все еще на мне. Это единственная вещь, которая осталась у меня от… него. — Голос Кейти дрогнул.
47 
