46 
Джорджия издала смешок:
— Надеюсь, у вас достаточно свободного времени?
— Мне нравится твое чувство юмора, Джорджия, — рассмеялась Эйлиш, после чего вошла внутрь и огляделась по сторонам. — Здесь красиво. Стиль, безусловно, женский, но линии четкие, так что мужчинам тоже понравится.
— Спасибо.
Новую мебель привезли и расставили так, как она задумала. Это была единственная хорошая новость за последние несколько дней. Теперь ей нужны клиенты помимо «Айриш-эйр». Вчера ей звонила секретарша Шона, и они обговорили дату и время ее встречи с ним в его офисе в Голуэе.
— Ты его любишь.
— Что? — Застигнутая врасплох, Джорджия уставилась на Эйлиш, уютно устроившуюся в одном из новых синих кресел.
— Я сказала, что ты любишь моего сына.
— Уверена, что мне удастся его забыть.
Эйлиш улыбнулась:
— Зачем тебе это делать?
Джорджия вздохнула. Эта женщина — мать Шона. Разве она может ей сказать, что ее сын болван? Красивый, обаятельный, но все же болван? Это было бы невежливо, поэтому Джорджия просто ответила:
— Шон отличный парень, но у нас с ним нет будущего.
Эйлиш изучила свой безупречный маникюр, затем сложила руки на коленях:
— Ты мне очень нравишься, Джорджия. Уверена, что моему сыну тоже.
О боже.
Джорджии захотелось изо всех сил удариться головой о стену и отключиться, чтобы не продолжать этот разговор.
— Вы мне тоже глубоко симпатичны, Эйлиш, но Шон меня не любит. Вместе мы не будем счастливы.
— А если бы он тебя любил, ты бы вышла за него замуж?
Сердце Джорджии болезненно сжалось. Конечно, она бы согласилась. Если бы Шон ее любил, она была бы самой счастливой женщиной на свете. Может, ей следует пойти в полнолуние в волшебный лес и загадать желание?
— Итак, ты вышла бы за него, если бы он тебя любил? — повторила Эйлиш.
— Он меня не любит, поэтому ваш вопрос не имеет смысла.
— Но ты могла бы на него ответить.
— Эйлиш…
Джорджия не могла ей сказать, что их помолвка была ненастоящей. Что это была дурацкая игра, придуманная сыном, который беспокоился о больной матери.
— У тебя доброе сердце, дорогая.
Поднявшись, Эйлиш подошла к ней и заключила ее в объятия. У Джорджии сдавило горло от эмоций. Ей сейчас не помешала бы поддержка ее собственной матери.
Эйлиш потрепала ее по щеке:
— Ты не только добрая, но и сильная духом. Настолько сильная, что смогла встряхнуть привычный мир Шона.
Джорджия открыла рот, чтобы ответить, но мать Шона перебила ее:
— Не говори ничего, дорогая. Некоторые слова труднее взять назад, чем другие. — Взяв свою сумочку, она направилась к двери. — Я рада, что пришла к тебе сегодня.
— Я тоже, — ответила Джорджия.
Она не лгала. Несмотря ни на что, матери Шона удалось немного поднять ей настроение.
— Увидимся за ужином.
С этими словами Эйлиш вышла на улицу. Дверной колокольчик зазвенел, затем наступила тишина.
С океана дул холодный влажный ветер, а в доме Лауры было, как обычно, тепло и уютно. Бист и Дейдре лежали перед камином, прижавшись друг к другу. «Эти двое неразлучны», — подумала Джорджия, почесывая Биста за ушами. К Рождеству у них родятся щенки. Когда они подрастут, Джорджия возьмет себе одного, и ей будет не так одиноко.
— Спасибо, — пробормотала она, когда Бист повернул голову и лизнул ее ладонь.
— Джорджия, — донесся из дверей голос Лауры, — ты не могла бы спуститься в погреб? Ронан забыл принести бутылку красного вина, которую выбрал к ужину. Я бы хотела откупорить ее до прихода Эйлиш, чтобы вино немного подышало.
— Конечно, — ответила она, поднявшись. — Где эта бутылка?
— О… э-э… — Лаура закусила нижнюю губу. — Ронан сказал, что отставил ее в сторону, и ты легко ее найдешь.
— Материнство сделало тебя немного странной, дорогая, — улыбнулась Джорджия.
— Оно стоит всех утраченных нервных клеток.
— Я в этом не сомневаюсь. — Продолжая улыбаться, Джорджия вышла в коридор и направилась к лестнице, ведущей в погреб. Она с нетерпением ждала этого семейного ужина. Ей хотелось спрятаться хотя бы на один вечер от всех этих доброхотов, поющих дифирамбы Шону.
Когда она открыла массивную дубовую дверь и вошла в тускло освещенное помещение погреба, у нее за спиной раздался какой-то шорох. Повернувшись, она увидела выходящего из тени Ронана:
— Ронан?
46 
