48 
— Правда? — спросила Джорджия, снова посмотрев на часы. — Две минуты. Лично я ничего не вижу. Может, скажешь мне, что в твоем сердце?
— Любовь! — Раздраженный, Шон выбросил обе руки вверх, затем снова опустил их и выкрикнул: — Я люблю тебя! Уже давно люблю. Любовь к тебе превратила меня в безумца, которого ты сейчас видишь перед собой.
Лицо Джорджии озарила улыбка, и сердце перевернулось у него в груди.
— Ну конечно, — мрачно кивнул он, — теперь она может великодушно улыбаться, потому что добилась чего хотела. Я наполовину спятил от любви, желания и страха того, что она может от меня уйти, и мне придется прожить остаток моих дней без нее. Без ее аромата в воздухе, которым я дышу. Без вкуса ее губ на моих губах. Без прикосновений ее кожи к моей.
— Шон…
— Меня следовало бы поместить в сумасшедший дом. То, что я испытываю к тебе, лишило меня контроля над моей жизнью. Мои чувства к тебе так сильны, что я могу думать и мечтать только о тебе. Я хочу жениться на тебе, создать с тобой семью. Стать твоим любовником, другом, отцом твоих детей. Потому что я безумно тебя люблю, и если ты этого по-прежнему не видишь, то мне жаль, поскольку я больше никогда не собираюсь с тобой расставаться.
— Шон…
— Я не такой, как тот мерзавец, который когда-то был твоим мужем, — добавил он. — Больше никогда не смей меня с ним сравнивать.
— Не буду, — ответила Джорджия, продолжая улыбаться.
— Сколько еще времени у меня осталось?
— Одна минута.
— Я люблю тебя, Джорджия. Поскольку ты тоже меня любишь, ты очень скоро выйдешь за меня замуж. Если тебе не нравится этот план, ты сможешь выражать мне свое недовольство следующие пятьдесят лет. Но ты станешь моей. Можешь в этом не сомневаться.
— Ты точно спятил, — ответила Джорджия.
— Я уже это сказал, не так ли?
— Да, и мне понравилось, как ты это сказал.
Шон прищурился:
— Правда?
— Да. Я люблю в тебе все, мой безумец. Я обожаю, когда ты так на меня смотришь. Мне доставляет удовольствие, что ты думаешь, будто можешь говорить мне, что я должна делать.
Он заглянул в ее глаза, и остатки его гнева улетучились. Все в нем устремилось к счастью, которое он мог обрести только с этой женщиной.
— Я выйду за тебя замуж, — сказала она, подойдя ближе. — Двадцать третьего декабря.
Заключив ее в объятия, Шон спросил:
— Почему именно двадцать третьего?
— Потому что в этом случае ставка Мэв окажется выигрышной.
— Ты хитрая девчонка, Джорджия. И ты идеально мне подходишь.
— Не смей об этом забывать, — сказала она, улыбаясь.
— Сколько еще у нас времени?
Не сводя с него глаз, Джорджия сняла с себя часы и швырнула их в сторону:
— Целая вечность.
— Маловато будет, — прошептал Шон, затем наклонился и накрыл ее губы своими. Он целовал ее до тех пор, пока все темные уголки в его душе не заполнились светом. Тогда он поднял голову и мягко произнес: — Ta tu an-an croi orm.
Улыбнувшись, Джорджия провела кончиками пальцев по его щеке:
— Что это означает?
Он поцеловал ее пальцы:
— Ты мое сердце.
Вздохнув, Джорджия прошептала:
— А ты — мое.
48 
