38 
— Боже, Матиас, телевизионщики это видели? — Она ткнула пальцем в плюшевое пернатое.
— К счастью, нет. — Реннер улыбнулся и ссадил пингвина на тумбочку.
— Откуда он тут? — заинтересовалась Энн.
— Поклонники подарили. Однажды я пришел на телеинтервью со значком в виде пингвина на кармане пиджака, и рассказал, что очень люблю пингвинов. У меня даже есть свой собственный, настоящий.
— Где ты его держишь? В ванне я не заметила, — наивно заморгала Энн.
— В местном зоопарке, — пояснил Матиас. — Там можно оплачивать содержание какого-либо животного, и оно условно считается твоим. Моего пингвина зовут Ингемар, и он очень смешно плавает… А на следующий день после интервью одна поклонница принесла мне вот этого — я не смог отказаться. Его я назвал Уве.
— В первый раз вижу владельца двух пингвинов — живого и плюшевого! — хихикнула Энн.
— То ли еще будет, — хмыкнул Матиас и осторожно улегся на кровать. — Прошу, английская леди, окажи мне любезность.
Энн посмотрела на гладкую спину Реннера и невольно сглотнула. Фантазии пошли уже вовсе неприличные. Черт! Но не станет же она приставать к другу с больной спиной. Это было бы слишком жестоко, верно?
Энн потрясла головой, отгоняя фривольные мысли, открыла баночку и прикоснулась к соблазнительной спине Матиаса. По пальцам словно ток пробежал. Его кожа была теплая, а мышцы под ней — стальные. Энн все же совладала с собой и принялась наносить мазь на больную область. Через три удара сердца все мысли о дружбе, о больной спине и о прочих помехах просто вылетели у нее из головы.
Нет никаких помех. Есть только он и она.
Энн склонилась и поцеловала там, где только что были ее руки. Матиас вздрогнул и перевернулся на спину.
— Господи! — Энн прикоснулась к своим губам. — Эта мазь с ментолом!
Губы холодило, словно девушка прикоснулась к кусочку льда.
— Я должен это попробовать, — прошептал Матиас и притянул Энн к себе.
Его губы мгновенно согрели ее, а ментол лишь добавил пикантности. Халат Энн оказался на полу в мгновение ока. Еще через мгновение там оказалось все, что еще было надето на Матиасе. Когда они рухнули на постель, Энн сразу же столкнулась взглядом с плюшевым пингвином.
— Он смотрит.
— Кто?
— Твой пингвин.
Пришлось несчастной птице отправиться под кровать.
— Теперь тебе ничего не мешает? — прошептал Матиас, щекоча ухо Энн теплым дыханием.
— Абсолютно, — заверила она и отыскала его губы.
Его тонкие пальцы, ласкавшие ее грудь, сжимавшие соски до легкой сладостной боли, стали медленно подниматься вверх, скользя по ее нежной шее. Она слышала его сердце, которое билось так, словно вот-вот вырвется наружу. У него все получалось настолько легко, естественно и нежно, что Энн погрузилась в какое-то странное забытье. Нежность — такое простое слово…
Нежность, нега, изнеможение…
Льняные простыни нежно прикасаются к коже.
Теплые руки наполняют негой.
Его проникновение доводит ее почти до изнеможения.
И невыносимо нежно она уплывает на волнах мягкого наслаждения.
И потом его рука касается ее волос, отводя влажные пряди от лица.
Энн погрузилась в сон в его объятиях.
Утром наваждение развеялось, как сон, как утренний туман. Энн проснулась от аромата свежего кофе, открыла глаза и вспомнила, где находится и что произошло. Какой кошмар! Это все шампанское и виски. Как теперь быть?
На спинке стула висели ее аккуратно сложенные вещи. Энн быстро оделась, опасаясь, что Матиас может войти в комнату. Не вошел. Пришлось выходить самой.
— Доброе утро, — отвратительно жизнерадостно поприветствовал ее Реннер.
— Д-доброе, — заикаясь, пробормотала она. — Мне пора.
— Ты так спешишь, что даже не выпьешь кофе?
— Мне пора, — повторила Энн. — Мне действительно пора.
Матиас сделал шаг к ней.
— Мне вообще не стоило сюда приезжать, — проговорила она, отступив назад. — Это была ошибка.
Зачем? Как она вообще могла прыгнуть в постель к Реннеру? Ведь ей нужен Альберт! Теперь все осложнится…
— Ошибка? Ты так считаешь?
— Считаю. Мы просто друзья. Это, наверное, влияние алкоголя. Прости меня, пожалуйста.
— И не подумаю. И не надо кивать на алкоголь.
— Мне действительно пора, — взмолилась Энн. — И прошу тебя, забудь про эту ночь. Ничего не было. Точка.
Энн схватила сумочку, сунула ноги в туфли и выскочила за дверь. Остановиться она решилась, только пробежав пару кварталов.
38 
