Особенно,... 
47 
— Тебе лучше вернуться в дом, а то промокнешь, — сказал Шон, опуская малыша на крыльцо.
— Дядя Шон, а ты? — запротестовал Реджи. — Пошли, будем с тобой играть.
Шон бросил вопросительный взгляд на Дейзи.
И на нее опять навалилась беспомощность: события снова — в который уже раз! — выходили из-под контроля, жизнь диктовала свои правила и не в ее власти было их изменить.
— Конечно, входи, Шон, — подчиняясь неизбежному, сказала Дейзи. — Ты же видишь, Реджи хочет, чтобы ты поиграл с ним.
Он понял скрытый смысл ее слов — ему разрешили остаться только из-за ребенка, и Шон, чувствовалось, был уязвлен.
За те полчаса, что Шон возился с Реджи, Дейзи успела распаковать чемодан, кое-как распихать вещи по полкам и даже разобрать почту, притворяясь при этом, что не слушает их оживленной болтовни. Однако, наблюдая незаметно за играющей парой, она с горечью думала о том, что теперь ее маленькому мужчине будет очень недоставать этого большого красивого мужчины, который, увы, так и не стал ее.
Наконец Реджи выдохся и теперь зевал прямо в лицо Шону.
— Думаю, парень, тебе надо немного вздремнуть, — сказал тот, усмехнувшись.
У малыша не осталось сил даже на то, чтобы возразить. Он молча взял свой любимый плед и отправился в спальню.
— Эй, — окликнула его Дейзи, — ты не хочешь сказать дяде Шону «до свидания»?
— До свидания, дядя Шон, — бросил через плечо Реджи и, волоча по полу плед, исчез за дверью.
Дейзи осталась стоять посреди гостиной, чувствуя себя очень неловко.
— Я… я пойду уложу его, — пробормотала она и направилась вслед за Реджи.
Шон кивнул. На его лице опять появилось выражение мрачной сосредоточенности. Но уходить он явно не собирался.
Дейзи, вздохнув, оставила его в одиночестве.
Вскоре Реджи уснул, а она все медлила, набираясь смелости вернуться в гостиную.
Шон метался по комнате, как зверь в клетке. Увидев Дейзи, он сразу остановился, устремив на нее взгляд, в котором читались решительность, настороженность и… теплота. Между ними будто протянулись невидимые электрические провода, приковав их к месту, друг к другу…
Дейзи выбрала самый простой способ действия. Не отходя от двери, она приоткрыла ее, взялась за ручку и сказала:
— Тебе пора идти, Шон.
Длинные ноги вмиг донесли его до двери. Оказавшись рядом с Дейзи, он закрыл дверь и решительно произнес:
— Возможно, но прежде мы с тобой поговорим.
Она медленно подняла голову и посмотрела на Шона своими изумрудными глазами. Он совсем рядом. Только руку протянуть. И предательское тело сразу откликнулось на эту мысль горячей волной желания. Сбив дыхание, эта волна стала спускаться ниже и ниже — к лону, томящемуся неудержимым стремлением к тому, кто стоял сейчас перед ней. Только бы он не заметил всех этих унизительных признаков чувственной власти над ней, которые, ей казалось, выдают ее с головой: высоко вздымавшаяся грудь, потемневшие глаза, нервно закушенная губа и, конечно, напряженное, окаменевшее тело.
Только бы не заметил…
— Все уже сказано, Шон, — проронила она, стараясь, чтобы голос ее не выдал.
— Ты ошибаешься, — возразил он, склоняясь над ней так низко, что Дейзи почувствовала его дыхание. — Мне нужно сказать еще очень многое.
Не доверяя ему, не доверяя себе, Дейзи протянула руку и уперлась в грудь Шона. И тут же пожалела об этом. Сквозь тонкую ткань рубашки она почувствовала жар его тела, учащенное биение сердца, отсчитывающего удары в такт ее сердцу. Она отдернула руку, будто обожглась.
— Хорошо-хорошо. Если ты хочешь сказать, что не знал о любовных похождениях Мэтта, — прекрасно. Я тебе верю. — Она глубоко вздохнула. — А теперь, если не возражаешь… Неделя была ужасно долгой… Мне надо отдохнуть.
— И сколько же ты будешь отдыхать? — требовательно спросил он. — Неделю, год, а может быть, всю жизнь? — У него заходили желваки, в глазах снова появился гневный блеск. — Поведение Мэтта непростительно, но нельзя же судить обо всех мужчинах на основе одного-единственного печального опыта?
— Я не…
— Нет, ты меня выслушаешь, — прервал ее Шон, придвигаясь еще ближе.
Дейзи отступила и спиной уперлась в дверь. Теперь Шон высился перед ней как огромная скала. Пойманная в ловушку — руку с двери Шон так и не убрал, — она, не отрываясь, смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Да, мужчина, которого ты любила, отвратительно поступил с тобой, — начал он. Его глубокий голос вибрировал у нее в ушах, рассылая новые чувственные импульсы по всему ее телу. — Но мы не все одинаковы, и если ты позволишь себе это узнать, то убедишься, что я прав.
47 
