Особенно,... 
45 
Дейзи усмехнулась.
Шон бросил на даму уничтожающий взгляд и опустился в свое кресло, рядом с молодой матерью, успокаивающей рыдающего младенца. Пассажир, сидевший в ряду перед ним, откинул спинку кресла, больно ударив его по коленной чашечке. Памятуя о мамаше с младенцем, Шон проглотил проклятье и молча стал потирать ушибленное место.
Дейзи взглянула на него через проход. Шон изобразил на лице улыбку. Вздернув хорошенький носик, Дейзи уставилась вперед, с неожиданным интересом изучая инструкцию для пассажиров.
Ребенок на коленях матери захныкал. Она поспешно взмахнула бутылочкой, и струйка смеси выстрелила прямо в Шона. Он посмотрел на свою рубашку и вздохнул: если уж не везет, то во всем.
Спокойное, плавное движение самолета действовало усыпляюще. Усталый Шон откинулся на сиденье и, игнорируя кричащего младенца, провалился в сон. Он проснулся только тогда, когда чья-то рука тихонько дотронулась до его плеча и вежливый голос сказал:
— Сэр, пожалуйста, поднимите спинку кресла. Мы идем на посадку. — И стюардесса прошла вперед, прежде чем глаза Шона успели сфокусироваться на ней.
Младенец рядом гукал и показывал ему беззубые десны. Молодая мама устало улыбалась. Похоже, дела пошли на поправку, решил отдохнувший Шон. Он взглянул на Дейзи. Та в это время повернулась и метнула на него ледяной взгляд. Шон вздохнул. Видимо, он ошибся: судьба все еще отворачивается от него.
Самолет коротко вздрогнул, коснувшись земли, пробежал по посадочной полосе и остановился. Шон поднялся, торопясь присоединиться к Дейзи, пока она не сбежала. Молодая мама осталась сидеть, борясь с младенцем и с дорожной сумкой, засунутой под сиденье.
Раздираемый сомнениями — помочь женщине или бросится за Дейзи, — Шон смотрел, как она удаляется по проходу.
Вздохнув, он повернулся к своей соседке.
— Могу я вам помочь?
Женщина ответила благодарной улыбкой и вручила ему ребенка, а сама занялась сумкой. Ровно через минуту маленькое тельце, теплое и легкое, начало издавать сильный запах, и ребенок промок сразу в нескольких местах. Молодая мама заохала, а Шон выдавил очередную судорожную улыбку.
Рассыпаясь в извинениях и благодарностях, женщина забрала наконец свое сокровище, и Шон, пробормотав вежливые слова прощания, устремился за Дейзи. Но догнал он ее только у багажного транспортера.
— В конце концов тебе придется со мной поговорить, — сказал он, пристраиваясь с ней рядом.
Не глядя на Шона, Дейзи поставила между ними свою сумку.
— Только если захочу.
Шон обреченно вздохнул.
— Тогда скажи мне хотя бы: почему ты сердишься?
— Если ты об этом спрашиваешь, то все равно не поймешь.
Интересно, что она хочет этим сказать? — пронеслось в голове Шона. Он скрипнул зубами и, глядя на людское кружение вокруг, прошептал:
— Я сказал, что ты давно мне нравилась. Что в этом плохого? Большинство женщин были бы польщены.
— Значит, я не из большинства.
Шон фыркнул.
— Это уж точно.
Дейзи бросила на него быстрый взгляд.
— И что это должно означать?
— Ничего, так просто…
— Что — просто?
Шон вздохнул.
— Дейзи, Мэтт умер два года назад. И с тех пор у тебя не было других мужчин. Твой опыт в этом отношении… э-э-э… ограничен. Ничего удивительного, что какие-то вещи тебя пугают.
— Так ты думаешь, что я боюсь? Боюсь мужчин?
— Ну…
Дейзи прищурилась.
— А почему ты решил, что у меня не было других мужчин?
У Шона оборвалось сердце. И, не пытаясь скрыть ревности, он потребовал объяснений:
— Как тебя понимать?! Это шутка?
Дейзи закатила глаза.
— Шон, ты безнадежен.
Транспортер ожил.
— Что значит — безнадежен?
Дейзи тряхнула головой и совсем по-девчоночьи хихикнула.
— А то, что ты единственный, кто беспокоится о моей нравственности. В соответствии с собственными критериями, разумеется.
На транспортерной ленте появился чемодан Дейзи. Она бросилась вперед, схватила его и быстро устремилась к выходу, на стоянку такси.
На этот раз удача улыбнулась Шону — на ленте показался его чемодан. Он схватил его и, обуреваемый яростью, ринулся к выходу. Когда он догнал Дейзи, она уже подозвала такси и шофер загружал в багажник ее вещи.
— Дейзи, — сказал Шон, хватая ее за руку и поворачивая лицом к себе, — мне надоели твои выпады насчет моей честности, нравственности и прочее! Я их ничем не заслужил.
45 
