32 
Но после писем, призналась себе Клэр, всегда возникал образ Роберто. Сейчас нужно выбросить его из головы и продолжать жить, не возвращаясь к прошлому. А если поддерживать связь с Агнес Авророй, она никогда не забудет ее брата!
Полностью погруженная в водоворот переживаний, Клэр очнулась только тогда, когда сильные руки подняли ее с кровати.
– Я приготовил тебе ванну.
– Зачем? – упрямо спросила Клэр.
– Мне кажется, тебе она действительно необходима, – сухо произнес Роберто, потом поднял ее, отнес в ванную и, сдернув простыню, опустил в теплую воду. Клэр даже не сообразила, что с ней происходит.
Крепко обхватив руками колени, она замерла в середине роскошной мраморной ванны, невидящим взором уставившись в воду.
– Бог свидетель, я убью его! – Слова Роберто, сказанные с ледяным спокойствием, прозвучали словно взрыв в затянувшейся тишине.
– Кого? – пробормотала она без особого интереса, слишком измученная вновь нахлынувшим ощущением потери.
– Неважно, – спокойно ответил Роберто.
– Я хочу домой, – сдержанно произнесла Клэр.
– А я думал, ты желаешь повидать Агнес Аврору и… и Кларенса.
Клэр напряглась.
– Нет.
– Нет? – переспросил Роберто с явным недоверием.
– Нет, – повторила Клэр более твердо.
– Почему? Забудь о моих словах… – не договорив, Роберто неожиданно исчез.
Клэр не знала, сколько времени просидела, съежившись в ванне. Наконец она механически вымылась, вытерлась и вернулась в спальню. Простыни сменили. Щеки Клэр запылали. Чудесно, теперь все знают! Ну и что? Она не выйдет отсюда до тех пор, пока хозяин дома собственноручно не подготовит ей побег! Надев дрожащими руками ночную сорочку, она снова легла в кровать, не в силах сопротивляться захлестнувшему ее отчаянию.
Почему не посмотреть правде в глаза? Когда она влюбилась в Роберто? Шесть лет назад, четыре года или только вчера? А впрочем, какое это имеет значение?! Он отвернулся от нее, удовлетворив свою похоть. Она предполагала, что так произойдет, но, когда он додумался предложить ей роль содержанки, подозрение превратилось в мучительную реальность. Его последнее оскорбление. Любить мужчину, который причинил столько боли, явный признак помешательства!
Гордость, самолюбие – все восставало против такой любви. Но факт остается фактом: она увлечена Роберто и в то же время ненавидит его. Под маской неприступности скрывались страсть и отчаянное стремление быть желанной.
Клэр погрузилась в беспокойный сон. Ее разбудил едва различимый шорох. Испугавшись, она приподнялась и увидела Роберто. Она вздрогнула и побледнела.
– Я принес тебе поесть… Ты ведь проспала ланч, – осторожно произнес Роберто.
Клэр была ошеломлена. Роберто с подносом? Что за нелепая картина!..
Роберто выглядел так, будто не спал всю ночь: темные круги под глазами, небритые щеки, жесткая напряженная складка на лбу, четкая линия плотно сжатых губ. Он слегка ослабил галстук на бронзовой шее, верхние пуговицы его рубашки расстегнулись, в разрезе воротника виднелись черные завитки волос.
Клэр отвела взгляд.
– Спасибо, – тихо поблагодарила она.
Роберто обошел кровать и сомкнул пальцы на спинке.
– Я объяснил Доркес, что ты приболела… и, – он запнулся, – сменил постельное белье.
Сменил белье?! Что, черт возьми, происходит?! Почему он так странно ведет себя? Клэр готова была поспорить, что прежде Роберто никогда не стелил простыней. О, конечно, ему необходимо скрыть улики! Держу пари, подумала она, что завтра я улечу домой.
– Нам нужно поговорить, – протянул Роберто, поняв, что Клэр не намерена прерывать молчание.
– Нет. – Она даже не подняла головы.
– Тогда буду говорить я, а ты – слушать.
– Я не хочу.
Его рука резко рассекла воздух, выражая нетерпение.
– Я не ищу оправданий своему поведению за последние сорок восемь часов. Должно быть, умом тронулся. – Признания Роберто звучали удивительно спокойно. – Я пренебрег своими принципами. Вел себя низко. Впервые в жизни сошел с рельсов и действительно глубоко сожалею обо всем, что произошло между нами.
У Клэр пропал аппетит. Глазами, полными слез, она глядела на отлично приготовленный обед. Господи, он стоит чуть ли не на коленях перед ней, а она не испытывает даже удовлетворения. Он оскорблял ее, угрожал, лишил свободы, и единственное, что может сказать – «извини»? Но для него подобное смирение – жертва, приносимая его неукротимой гордостью. Ей мучительно захотелось соскочить с кровати и обнять Роберто.
32 
