85 
Продвигаясь вперед легким галопом, они выехали, наконец, на поросшую травой широкую межу, отделявшую засеянное пшеницей поле, принадлежащее семье Бальдемара, от соснового бора. Запах влажной сосновой хвои успокаивающе подействовал на девушку. Здесь по земле стелился белый туман, и стволы, как в смутном сновидении, подымались прямо из молочной дымки, бледные, гладкие, устремленные вверх, словно боевые копья. Несмотря на брезжущий серый рассвет, в глубине леса еще чернела непроглядная ночь; сгустившиеся пятна мрака не хотели рассеиваться, как будто не веря в наступление утра. Внезапно Ауриана заметила, как вблизи промелькнуло белое пятно, и поняла, что это был хвост самки оленя, слившейся с сумраком. На мгновение девушка почувствовала зависть к обитателям леса: у каждого из них тоже была судьба, были свои страдания, была смерть — но, к их великому счастью, они ничего не сознавали и не тревожились ни о чем заранее.
К полудню насквозь промокшая Ауриана чувствовала себя жалкой и несчастной. Два раза конный отряд переплывал полноводные реки, так как вынужден был обходить брод стороной, поскольку именно в местах переправы обычно устраивались засады. В пути четкий строй отряда постепенно нарушился и, воспользовавшись случаем, Ауриана незаметно для окружающих попридержала лошадь, чтобы оказаться рядом с Децием, которого она сразу же забросала новыми, возникшими у нее за это время вопросами, связанными с военным делом. Этой ночью они не разжигали огня и ужинали кусками сушеной оленины с ржаным черствым хлебом. Ауриана заснула, положив голову на подушку из мха, под открытым небом мягкой ночи, окутавшей ее словно одеялом. К груди она тесно прижимала копье с закаленным на огне острием, как будто это был ребенок. Она молила Фрию, чтобы та избавила ее от кошмарных сновидений, в которых Ауриане являлись безжизненное тело Арнвульфа и Херта, растворяющаяся в бушующем пламени.
На второй день их безостановочного продвижения на юг, в полдень, когда солнце находилось в зените, проводник внезапно замедлил бег своего коня. Ауриана слышала, как Витгерн пробормотал проклятье, и поняла, почему он был недоволен — они находились на совершенно открытой местности, где нельзя было задерживаться ни на мгновение. Проводник с растерянным видом разглядывал из-под руки возвышающийся перед ними Холм Упавшей Сосны. Но сам ствол сраженного молнией дерева бесследно исчез. Проводник озабоченно хмурился, как будто без этой приметы он не узнавал местность. Ауриана явственно различала страх и тревогу в его лихорадочных бестолковых движениях, в том, как он растерянно озирался вокруг.
Неужели он слишком рано свернул, миновав три ивы у Озера Красной Лисы? Или, может быть, это наваждение, насланное какой-нибудь ведьмой?
Витгерн обменялся с проводником парой коротких резких фраз, и весь отряд направился в густые заросли вязов по узкой, извилистой тропе, по сторонам которой лежали круглые гладкие валуны.
Внезапно Ауриана почувствовала сильное беспокойство, как будто этот лес жил своей тайной жизнью. Это было именно то место, где при свете дня могли появляться гномы, где деревья смотрели на тебя живыми человеческими глазами, где птицы были вовсе не птицами, а душами предков, прилетевшими, чтобы посмотреть на тебя — с одобрением или осуждением в зависимости от твоих поступков. Казалось, из чащи леса тысячи глаз пристально разглядывают путника тайком, но как только он, почувствовав чужой взгляд, резко оборачивается, глаза вмиг исчезают, сливаясь с листвой. А крючковатые, причудливых форм, черные ветви и сучья вязов, наверняка оживали ночью и нападали на путников, как ядовитые змеи. Ауриана слышала, как один из воинов пробормотал у нее за спиной:
— Проводник не может заблудиться. Это какая-то колдунья по наущению Видо околдовала его. И вообще, от всего этого места так и веет колдовскими чарами!
Поведение лошадей только подтверждало эти слова. Мерин Аурианы туго натягивал поводья, клоня голову к земле, нервно фыркал, шкура его покрылась испариной. Неожиданно налетел резкий порыв ветра, и ветки забились в сумасшедшем танце, наполнив весь лес громким шелестом и скрипом. У Аурианы было такое ощущение, как будто природа пришла в ярость от вторжения в ее святая святых непрошеных гостей. На повороте, который делала тропа, девушка заметила полускрытый деревьями, поросший лишайником, высокий — в рост человека — камень с вырезанными на нем и окрашенными кровью рунами.
85 
