Особенно,... 
152 
Он подошел к окошечку в двери, забранному решеткой, и стал всматриваться в лица тюремных стражников. Ему нужно было срочно передать Петронию приказ об изменении срока, однако те стражники которых он видел, были либо преданными слугами Императора, либо ничего не знали о заговоре.
* * *
Позднее по-разному рассказывали об этом рассвете Некоторые утверждали, что как только солнце выступило из-за горизонта, его восхождение прекратилось, словно небесное светило желало предотвратить наступление дня. Другие заявляли, что при восходе солнца на западе появились две луны. Путник же, оказавшийся в тот час на одной из больших дорог, ведущих в Рим, сообщил, что внезапным порывом ветра сорвало табличку с надписью, висевшую на триумфальной арке в честь побед Домициана и разбило вдребезги о придорожную надгробную плиту. Ходили слухи, что ни одному младенцу из тех, кому выпало несчастье родиться в то зловещее утро, не удалось прожить более девяти дней.
Это был четвертый день августовских Игр. Проснувшись Суния поежилась от неприятных мыслей. Это должно было произойти сегодня.
Антоний. Клеопатра. День великого противостояния, когда решается все.
Суния поняла, что ее разбудил голос Аурианы, полный надежд и тревог, который произносил молитву к Фрии.
— Ты, являешься красно-золотой короной солнца, зажигая огнем жизни глаза каждого человека…
Эти слова напоминали Сунии о родине, о том, что они потеряли: следы ног в грязи вокруг деревянных идолов, изображавших Фрию, дождевая вода в этих следах, шорох дождевых капель, стекающих по листьям рябины, образ строгой матери в черной одежде, возлагающей лилии на могилу Бальдемара.
— … накорми меня своим молоком. Зажги огонь в моем очаге. Я знаю, что я заблудилась. Умоляю тебя, отправь меня домой! Я боюсь этого дня. Положи руку мне на лоб и иди со мной, пока солнце не окажется на середине неба. Позволь мне возлюбить месть, чтобы я смогла рассеять тьму, которая преследует мой народ. Пусть Бальдемар знает: сегодня! Я либо освобожу его, либо приду к нему. День его смерти больше не будет окутан скорбным горем. Ты, кто следит за нами глазами солнца и луны, пока мы не превращаемся в прах… Твоя природа — справедливость, твои ветры воспевают закон. Если я буду повержена, обними меня своими руками из благодатной черной земли. Я — волчица. Пусть мой меч разит насмерть. Кровь моих родных вопиет из земли к отмщению.
Замок в камере тихо щелкнул, и дверь медленно отворилась.
— Нет! — сказала Суния, вставая на ноги. — Не сейчас!
Ауриана повернулась, вздрогнула, а затем быстро подошла к Сунии. Их время вышло.
— Суния, послушай меня! — волнуясь, начала Ауриана, чей голос звучал мрачно. — Если меня постигнет неудача и если он… разыщет тебя — не говори ему о ребенке.
— Не скажу. Зачем доставлять ему еще большее страдание!
На пороге стояли два стражника из ночного караула и наблюдали за ними.
— Передай ему, что я пошла на это потому, что меня нельзя отделить от моего народа. Мы — единая плоть. Скажи, что я люблю его больше, чем может любить человеческое существо. Я никогда раньше не думала, что способна на такую любовь. Я не помню, говорила ли я ему это. И еще, Суния…
— Не эта? — грубо перебил их один стражник. — Это же любимица Эрато. Лаций, ты делаешь ошибку, и бьюсь об заклад, она станет твоей последней ошибкой в этой школе.
— Это не ошибка. Выводи ее, да побыстрее.
— Но Эрато…
— Эрато здесь не причем. Делай, что тебе велят, или ответишь перед Планцием и устроителем Игр.
Стражник неохотно вошел в камеру и прикоснулся к руке Аурианы тупым концом своего копья.
— Пошли, Клео. Пора одеваться для аудиенции!
Ауриана прижала к себе Сунию.
— Не грусти! Наши земляки будут судить о ходе поединка по твоему лицу. Держись поближе к Торгильду и Коньярику. Суния! — Ауриана взяла в руки аурр и протянула ей. — Это очаг мира. Для чего он был возвращен мне судьбой, если не для того, чтобы помочь нам вновь обрести свою родину?
Суния осторожно дотронулась губами до амулета землей. Затем Ауриана отстранила ее от себя и одела плащ с капюшоном, который стражник давно держал наготове. Суния заметила, что руки Аурианы при этом дрожали.
— Помни, что я любила тебя! — сказала Ауриана тихим голосом. — Ты моя сестра. Пусть судьба еще сведет нас вместе на земле.
* * *
В третьем часу утра толпа зрителей в Колизее была похожа на море в безветренную погоду. Никто не догадался бы, что она может превратиться в разъяренную стихию, захлестывающую амфитеатр титаническими волнами. Хоть сегодня выступления фаворитов и не ожидалось, Колизей был заполнен до отказа Тысячи людей стояли на деревянной верхней галерее Прошел слух, что рядом с Планцием и Претором, который был устроителем Игр, появится сам Император. Хотя особой любви к Домициану никто не испытывал, все же люди тянулись к нему, как мухи к меду.
152 
