Особенно,... 
173 
Подойдя к дому Нилама, Ратна заглянула в калитку. Она сразу заметила, что внутри стало красивее и лучше: дорожка, по обе стороны которой были высажены розы и жасмин, посыпана толченым кирпичом, стены дома аккуратно побелены и разрисованы умелой женской рукой.
В предчувствии того, что она совсем скоро увидит свою дочь, у Ратны запело сердце. В воображении она сотни раз переживала эту встречу. Ее охватило то особое состояние, когда хочется видеть и чувствовать чудесное буквально во всем: в свежем утреннем ветерке, тихо покачивающихся цветах, в разливавшейся по небу заре, гомоне просыпавшихся птиц.
Ратна не стала входить в калитку, а дождалась, пока во дворе появилась Манджу. Через некоторое время та вышла на улицу с кувшином в руках, и тогда женщина подошла к ней.
Узнав ее, Манджу вздрогнула.
– Ты пришла…
– Повидать Анилу. Попытаться рассказать ей правду. И, быть может, наконец взять ее к себе.
Манджу не стала возражать. Однако она смотрела как-то странно, не просто горестно, а… озадаченно. У Ратны дрогнуло сердце.
– Что-то случилось?
– Амит вернулся.
– Амит?!
Это было большой неожиданностью и не предвещало ничего хорошего.
– Говорили, он пропал без вести.
– Так и было. Никто уже и не ждал его, даже Кумари. Было время, она все глаза выплакала, вся извелась, а потом успокоилась. И вот…
– Значит, теперь у них могут родиться собственные дети!
– Не думаю, – сказала Манджу и предложила: – Пойдем к колодцу?
Ратна поняла, что ей предстоит услышать какой-то печальный, а возможно, даже страшный рассказ. Женщина решила, что в любом случае не позволит себе расслабиться и не уступит.
Она вспомнила, как ходила за водой той же самой дорогой, какой ее повела Манджу. Как давно это было! Какой груз событий с тех пор пришлось вынести ее душе! Думала ли она тогда, что будет так спокойно беседовать с женой своего первого возлюбленного и отца своей дочери!
– Как Анила?
– С ней все хорошо.
– А что с Амитом? – пересилив себя, спросила Ратна.
Манджу поправила кувшин на голове.
– Он вернулся, но не сам. Его нашла Кумари и привела домой.
– Нашла?
– Да. Он был полумертвый от усталости и голода. Амит бродил по дорогам Индии, и в конце концов некая сила привела его на родину, в Хардвар. Думаю, он пострадал во время войны: был ранен или с ним что-то сделали. Кумари едва его узнала: какие-то лохмотья вместо одежды, спутанные волосы, длинная борода, багровые шрамы на теле.
– А он… узнал ее?
– Неизвестно. Он не сказал ни слова, но… заплакал. – Сделав паузу, Манджу покосилась на Ратну, а после продолжила: – Кумари заботится о нем, да и Анила тоже. Она считает Амита своим отцом. Когда она рядом с ним, Амиту лучше. Тогда нам кажется, будто он начинает что-то понимать. Поднимает голову и больше не смотрит в землю. Протягивает к дочери руки.
Ратна долго не могла прийти в себя. Беспорядочные мысли сменяли одна другую.
– Твой муж не против того, чтобы Амит жил с вами? – резковато спросила она.
– Это же его брат!
Они дошли до колодца и встали в очередь. Был тот ранний час, когда свет и тень кажутся живыми, а красота природы – молчаливой, нежной и юной.
Еще не все женщины проснулись, но многие уже вышли на улицу и болтали. Разговоры, как отметила Ратна, были все те же: о мужьях и детях, невестках и свекровях. О горестях и болезнях. О том, как сберечь лишнюю пайсу и не переплатить на рынке.
– Ты сама все увидишь, – печально промолвила Манджу. – Сейчас я наберу воды и пойдем обратно. Остальные, наверное, уже встали. Сегодня моя очередь идти к колодцу, а Кумари с Анилой готовят еду.
Ратна набрала полную грудь воздуха и долго не могла выдохнуть. Потом развязала уголок сари, достала любовно и бережно сшитую и вышитую повязку с амулетом, какие девушки и женщины носят на руке повыше локтя, и глухо произнесла: – Я не стану входить в ваш дом. Передай это украшение Аниле. Обещай пригласить меня на ее свадьбу. Я расскажу, как меня найти. А еще дай слово, что вы не станете неволить мою дочь и позволите выйти за того, кто ей понравится.
Три месяца спустя обитатели военного городка под Лакхнау были шокированы видом индийской женщины в цветном сари, уверенно идущей по улице и ведущей за руку ребенка. Обычно индийцы не смели переступать границ английского поселения.
Несмотря на то, что солнце уже клонилось к закату, знойный ветер метался по дороге, поднимая столбы пыли. Выползшие на веранды после целого дня заточения белые дамы вяло обмахивались веерами и вели такие же медленные, будто скованные жарой разговоры.
173 
