20 
– Ладно, может быть, мы вели себя слишком деспотично.
– Может быть?
– Не передергивай, – огрызнулся Ной. – Я хотел быть тем, кто тебя охраняет, и будь я проклят, если бы позволил тебе отговорить Джеймса от этого.
Морган смотрела на него не мигая.
– Потому что я для тебя прямая дорожка к Джеймсу и контрактам с МИ.
В глазах Ноя полыхнула ярость.
– К чертям собачьим контракты с МИ! Я сделал это, потому что никто не защитит тебя лучше, чем я. Похищение – это тебе не прогулка по Мэдисон-авеню, герцогиня!
– Э-э-э…
Ной взял ее за волосы и легонько потянул.
– Господи, ты живешь в этом милом уютном мирке, невзирая ни на какие угрозы. Ты понятия не имеешь о том, что бывает с богатыми людьми, которых похищают. Хочешь деталей?
Морган затрясла головой. Она уже начала остывать и практически успокоилась.
– Тогда прибей меня за то, что я желаю защитить тебя сильнее, чем затащить в постель! – рыкнул Ной, на его щеках разгорелись два алых пятна.
Морган склонила голову набок.
– Ты не любишь терять над собой контроль, да?
Он поднял руку и наставил на нее указательный палец.
– Ты… ты… никто не заводит меня так, как ты!
Зеленые глаза схлестнулись с голубыми.
– Аналогично, – прошептала Морган. В комнате на несколько секунд повисло тягостное молчание. – Закончил орать на меня?
Ной выдохнул и скрестил руки на груди.
– Все возможно.
– Ну, тогда ладно. – Морган заправила волосы за ушки. – Пойду уберу осколки.
Ной кивнул.
– Мне нужно на пять минут спуститься вниз за сумкой и ноутбуком.
– По крайней мере, на этот раз у меня есть свободная спальня.
Ной потер лоб.
– Между спальнями имеется проход?
– Нет, – покачала головой Морган.
– Тогда будем спать с открытыми дверями.
– В этом нет никакой необходимости. У нас два швейцара, и это одно из самых хорошо охраняемых зданий в городе.
– Двери остаются открытыми. – Ной направился к выходу, но на пороге вновь обернулся к ней. – Я не могу позволить себе отвлекаться на тебя, Морган. От этого зависит твоя безопасность. Поэтому просто помоги мне. Никаких предложений, никакого флирта, никаких прогулок нагишом.
Опять этот командный тон! Она просто ненавидела себя за то, что он ее заводит. Вознамерившись всем видом показать свое безразличие к нему, она задрала носик:
– Постараюсь держать себя в узде.
– Сделай это, герцогиня.
Ной стоял на балконе в потоке яркого солнечного света и смотрел вниз, на сочную зелень Центрального парка, краешком сознания отмечая большое количество любителей побегать с утра, велосипедистов и просто гуляющих. Кто бы мог подумать, что Ной Фрейзер, этот ожесточенный мальчишка из Глазго, будет стоять здесь и любоваться одним из самых шикарных видов в городе?
Ною было шестнадцать, когда он потерял мать и взял на себя заботу о злобном парализованном папаше и двух братьях шести и четырех лет. И если Майкл даже на двух ногах был бессердечным ублюдком, лишившись оных он стал и того хуже.
Ной готовил, делал уборку и ухаживал за мальчишками, пока Майкл проклинал и себя, и Бога. Ной обожал этих малолетних сорванцов, и он чуть не умер, когда социальные службы отдали их под опеку тети, сестры их матери. Для детишек это было хорошо – Майкл был настоящим психопатом, – но у Ноя будто сердце из груди вырвали. Тетя Мэри и ему предлагала переехать к ней, но кто-то должен был ухаживать за Майклом; его мама в гробу бы перевернулась, если бы он бросил отца на произвол судьбы.
Именно поэтому он вынес три года унижений, оскорблений и побоев, прежде чем сломаться. Это был самый ужасный момент в его жизни, когда он внезапно очнулся и понял, что держит в руках…
На следующий же день он ушел в армию – самое лучшее из решений, принятых им за всю жизнь. Да, поначалу было тяжеловато, но его кормили три раза в день, и, хотя на него там тоже кричали, он очень скоро понял, что ничего личного в этом нет. Сначала он молча терпел, потом ему понравилось; армия в каком-то смысле заменила ему утраченную семью.
Он перемещался из подразделения в подразделение, пока не попал в SAS.
Перед отъездом в Каттерик, к месту первичной подготовки, он договорился с сиделкой о помощи Майклу: готовка, уборка и, как он надеялся, купание. Ее услуги приходилось оплачивать из более чем скромного армейского жалованья, но это была небольшая цена за свободу.
И он до сих пор платил.
20 
