ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Прилив

Эта книга мне понравилась больше, чем первая. Очень чувственная. >>>>>

Мои дорогие мужчины

Ну, так. От Робертс сначала ждёшь, что это будет ВАУ, а потом понимаешь, что это всего лишь «пойдёт». Обычный роман... >>>>>

Звездочка светлая

Необычная, очень чувственная и очень добрая сказка >>>>>

Мода на невинность

Изумительно, волнительно, волшебно! Нет слов, одни эмоции. >>>>>

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>




  86  

– Сегодняшнюю ночь уж проведем здесь, а завтра, может, и найдем какое-нибудь пристанище, – сказал Малыш.

У него был свой ключ от входной двери, но он позвонил в звонок. Его влекло к людям, хотелось поговорить… но никто не отозвался. Он снова позвонил. Это был один из тех старинных звонков, за который нужно дергать, он звенел на конце проволоки; такой звонок по долгому опыту общения с пылью, пауками и необитаемыми комнатами знает, как сообщать, что дом пуст.

– Не может быть, чтобы все ушли, – сказал он, вставляя ключ в замок.

В холле горела лампочка, он тут же заметил записку, приклеенную под телефоном: «Вдвоем вам лучше, – он сразу узнал неуклюжий, размашистый почерк жены Билли, – а мы ушли праздновать свадьбу. Заприте свою дверь. Желаем хорошо провести время». Он смял бумажку и бросил ее на линолеум.

– Пошли наверх, – сказал он.

Наверху он положил руку на новую перекладину перил и сказал:

– Видишь, мы их починили.

В темном коридоре пахло стряпней, капустой и паленым сукном. Он кивнул головой в сторону одной двери.

– Это комната старины Спайсера. Ты веришь в привидения?

– Не знаю.

Распахнув дверь своей комнаты, Малыш зажег пыльную лампочку без абажура.

– Ну вот, лучшего предложить не можем, – сказал он, отступив в сторону, чтобы не загораживать широкую медную кровать, умывальник с разбитым кувшином и лакированный платяной шкаф с дешевым зеркалом.

– Здесь лучше, чем в любом отеле, – заметила она, – больше похоже на дом.

Они стояли посреди комнаты, словно не зная, что дальше делать.

– Завтра я немножко здесь приберусь, – наконец проговорила она.

Он с силой хлопнул дверью.

– Не смей здесь ничего трогать! – воскликнул он. – Это мой дом, слышишь? Я не позволю тебе лезть сюда и менять тут все…

Малыш со страхом следил за ней… каково это, прийти в собственную комнату, в свое логово и обнаружить там чужого…

– Чего ты не снимаешь шляпу? – спросил он. – Ведь ты останешься здесь?

Она сняла шляпу и плащ… Так начинается смертный грех. «Вот за что людей обрекают на адские муки», – подумал он… В передней зазвенел колокольчик. Малыш не обратил на него внимания.

– Субботний вечер, – проговорил он, ощущая горечь во рту, – пора ложиться в постель.

– Кто это? – спросила девушка, когда колокольчик снова зазвенел; он с уверенностью сообщал тому, кто стоял снаружи, что дом уже больше не пуст. Она пересекла комнату и подошла к Малышу, лицо ее было бледно.

– Это полиция? – спросила она.

– Почему это должна быть полиция? Кто-нибудь из приятелей Билли. – Но ее предположение поразило его. Он стоял и ждал звонка. А тот больше не звонил.

– Ну, не можем же мы стоять так всю ночь, – сказал он, – давай лучше ляжем спать. – Он почувствовал сосущую пустоту внутри, как будто несколько дней ничего не ел. Снимая пиджак и вешая его на спинку стула, он старался делать вид, что все идет своим чередом. Обернувшись к ней, он увидел, что Роз не сдвинулась с места; тоненькая, полуребенок, она стояла, дрожа, между умывальником и кроватью.

– Ага, – начал он издеваться над ней, а у самого во рту пересохло, – значит ты трусишь"! – Он как бы вернулся на четыре года назад и подбивал школьного товарища на какую-то проделку.

– А ты разве не трусишь? – ответила Роз.

– Я? – Он неуверенно засмеялся в ответ и шагнул вперед, в нем едва лишь теплилась чувственность; как насмешка вспомнилось ему вечернее платье, обнаженная спина, «Я полюбил тебя с первого взгляда в Санта-Моника…»

В каком-то порыве гнева Малыш взял ее за плечи и подтолкнул к кровати… Он спасся от района Парадиз, а пришел вот к этому…

– Смертный грех, – проговорил он, впитывая в себя аромат невинности, стараясь ощутить вкус чего-то похожего на причастие… Медный шар кровати, безмолвный, испуганный и покорный взгляд Роз… Он сокрушил все в безрадостном, грубом и решительном объятии… крик боли, а потом снова трезвон колокольчика.

– Боже мой, – проговорил Малыш, – неужели нельзя оставить человека в покое? – Он открыл глаза в полумраке комнаты, чтобы посмотреть, что он наделал, – это показалось ему больше похожим на смерть, чем конец Хейла и Спайсера.

– Не ходи. Пинки, не ходи! – умоляла Роз.

Его охватило странное чувство торжества: вот он и достиг вершины человеческого бесстыдства – в конце концов это не так уж и сложно. Он подверг себя этому испытанию, и никто не посмеялся над ним. Не нужно ему ни Друитта, ни Спайсера, только… В нем проснулась слабая нежность к соучастнице его подвига. Он протянул руку и ущипнул ее за мочку уха. А в пустом холле заливался колокольчик… С Малыша как будто свалилась огромная тяжесть. Теперь он мог встретиться с кем угодно.

  86