21 
— Алессандро, я что-то не пойму, ты сейчас иронизируешь, или…
— Я и сам этого не понимаю, Серджио. Особенно, если учесть, что рядом со мной в этот трогательный момент будет стоять Джуди Кастельфранко, моя законная жена, которую я безумно любил…
— Сандро!
— …Рыжая, лживая сучка, которая растоптала мою жизнь восемь лет назад…
— Но…
— …И которая продолжает лгать мне сейчас. Лучшей актрисы мне не найти.
— Алессандро, я должен тебе сказать…
— Нет, не должен.
Высокий темноволосый мужчина повернулся от окна, и Серж Тоболовски отшатнулся назад, увидев его глаза. Два синих огня, два озера боли и ярости. Огромные руки сжались в кулаки, голос графа Читрано больше походил на хрип.
— Ты не должен ничего говорить, Серж. Потому что я могу не сдержаться и ударить тебя. А ты можешь от этого умереть. Это будет плохо, очень плохо, ибо, видишь ли, я наврал тебе там, в Читрано, сказав, что у меня нет друзей. У меня их просто очень мало. А если я тебя ударю — будет еще меньше.
— Но почему…
— Потому что я почти не владею собой, Серджио. Потому что я хочу эту лживую рыжую дрянь, я хочу ее так сильно, как ни один мужчина на земле еще не хотел ни одну женщину. Я готов взять ее при всех, сорвать с нее тряпки и овладеть прямо посреди улицы, на столе в ресторане, сегодня перед камерами… Я ничего не могу сделать с этим. Это сильнее меня. И ее. Я ненавижу ее — и хочу. Все. Иди. Готовься к отъезду.
Серж очень осторожно прикрыл за собой дверь и ощутил настоятельную потребность выпить. А потом заснуть — и проснуться, когда все уже закончится.
***
Джуди опустила телефонную трубку на рычажки, обессилено откинулась на спинку кресла и прикрыла воспаленные от усталости глаза. Кажется, к сегодняшнему вечеру все готово. Корреспонденты, операторы, журналисты… Гости, мэр, общественность… Фейерверк, банкет, лимузины.
Подходит к концу грандиозный спектакль под названием «Перерождение Плейбоя». Все актеры и статисты, художники и рабочие сцены, сценаристы и режиссеры потрудились на славу. Пожалуй, это лучший проект Джуди Маклеод. «Феникс» станет одним из ведущих агентств по пиару. Заказы пойдут валом, кинозвезды станут умолять принять от них астрономические суммы, штат сотрудников придется увеличить раз в десять…
И она купит себе квартиру в пентхаусе. Застелет ее коврами и медвежьими шкурами. Получит развод. Придет домой, разденется догола, нальет себе шампанского и…
Нет, она не бросится из огромного, во всю стену, окна. Ведь ее в Уичито ждет маленькая девочка с синими глазами и рыжими волосами. Она даже не напьется до потери сознания — потому что перед маленькой девочкой потом будет очень стыдно.
Она просто сядет на медвежью шкуру и будет тоненько и жалко скулить, заливаясь слезами. Потому что окончание грандиозного проекта на самом деле означает только одно — она навсегда расстается с Алессандро Кастельфранко и Монца, графом Читрано, синеглазым кондотьером, единственным мужчиной, которого она любила в своей жизни, отцом ее ребенка…
Джуди резко выпрямилась в кресле, открыла глаза, поспешно вытерла слезы кулаком. В коридоре раздался голос Сержа, предупреждавшего ее, что машины будут поданы в шесть тридцать. Сейчас она примет душ, а потом пойдет обедать с Троем. Назло всему миру.
Она не стала открывать дверь и рассказывать Сержу обо всем этом, просто крикнула в ответ, что будет готова вовремя. Потом разделась, бросив одежду прямо на ковер, и побрела в душ. Проходя через гостиную, бросила взгляд на свое отражение в большом зеркале, замерла, задумалась…
Она в последний раз была с мужчиной восемь лет назад. Тогда это тело было совсем другим. Груди были совсем маленькие. Бедра — уже. А вот ноги стали лучше, тогда она даже стеснялась, до того они казались худыми. Хотя Сандро нравилось… Ему вообще все в ней нравилось. Особенно он восхищался ее молочно-белой кожей, прозрачной и чистой, без единого пятнышка. Обычно у рыжих бывают веснушки, а вот у нее не было ни одной. И сейчас нет.
Джуди распустила волосы и тряхнула головой, позволяя им волной упасть ей на плечи и грудь. Да, волосы тоже потемнели. Это после родов.
Ей тридцать лет. Она зрелая женщина. Женщина, не знавшая мужчин.
Словно во сне, Джуди водила руками по груди, животу, плечам, бедрам, то просто пробуя на ощупь собственное тело, то принимаясь ласкать сама себя — и тут же замирая в испуге и смущении.
21 
