Особенно,... 
60 
Джипа марки «Тойота» он здесь не обнаружил; не исключено, что этот засвеченный уже перед Швецом транспорт припаркован где-то поблизости либо заменен какой-то другой машиной.
Дверь съемной квартиры открылась в ту же секунду, когда палец Валеры коснулся звонка.
– Здравствуйте, Маша. – Войдя в коридор, он плотно закрыл за собой дверь. – Гм… В этом наряде… вы выглядите великолепно! Я уже говорил вам, что вы оч-чень красивая женщина?
Данилова действительно выглядела в этот вечер весьма недурственно. Во-первых, на ней красовалось вечернее платье с большим вырезом на спине, – это обстоятельство он уж после открыл для себя – оставляющее обнаженными ее гладкие красивые плечи и руки, а также частично открывающее взору нежные упругие полушария грудей, каковые оказались даже более высокими, нежели мог предположить Швец ранее. Во-вторых, она чуть поменяла прическу, еще сильнее забрав волосы наверх, открыв высокую шею, от чего все ее лицо с высокими скулами и красивым разрезом рта – удачный макияж лишь подчеркнул это – приобрело более тонкие, законченные черты… Куда только подевалась румяная мордашка наивной провинциалочки? Ну и, в-третьих, наконец, она несла нынче в себе такой заряд сексапильности, что у Валеры, малость отвыкшего от амурных приключений, даже голова пошла кругом…
– Спасибо за комплимент, Валерий, – сказала она, улыбнувшись как-то по-другому, нежели прежде. – Проходите, пожалуйста… Можете не снимать обувь… О-о, какие у вас красивые цветы…
– Это вам, Маша. – Вспомнив наконец о букетике, Валера вручил его хозяйке. – Вот…
Не зная, что еще добавить к этому «вот», он, кроме букета, передал Даниловой также и пакет с шампанским и коробкой конфет.
– Цветы? Мне? – вроде как удивилась Данилова.
– А что, тут еще есть кто-то, кроме вас? – неловко пошутил Валера. – Гм… Я вот только не знал, какие именно вы любите цветы…
– Ирисы… это мои самые любимые цветы! – то ли сказала правду, то ли по-женски слукавила Данилова. – Вот спасибо…
Она положила пакет на диван. А сама вдруг прижалась к нему благодарно, даже привстала на цыпочки и коснулась своей нежной атласной щечкой мужественной образины Валеры Швеца, тщательно отскобленной бритвой «Жиллетт» и спрыснутой одеколоном.
– Хороший парфюм, – произнесла Данилова, отстраняясь. – Сейчас я поставлю цветы в вазочку. А вы, Валерий, пока присаживайтесь в кресло.
– У вас тоже хорошие духи, – не остался в долгу Швец. – И вообще….
Пока он размышлял над тем, что означает это вырвавшееся у него «и вообще», Данилова вышла из комнаты, направившись в кухню. На этот раз в отличие от подобного воскресного эпизода Валера просек одну фишку. Вот с этими ее объятиями. Это она так по ходу проверяет, нет ли при нем чего-либо… вроде скрытого микрофона… Ну и на предмет оружия, само собой, тоже. Ловкая, однако, сучка…
Еще он подумал вот о чем. В отличие от хамелеонов женщины умеют менять не только окрас, но и целиком внешность. Когда того требуют обстоятельства, способны мигом переменить стиль и манеру поведения, не говоря уже о таких эфемерных вещах, как «жизненные принципы». Вот и с Даниловой произошла любопытная метаморфоза… Сейчас она не похожа ни на себя, прежнюю, какой он ее видел в «Макдоналдсе» или здесь же, на этой съемной квартире, ни на ту «крутую герл», с которой он успел накоротке пообщаться в джипе. Была Маша Данилова и сплыла… Светлана Глебова – это блеф… хотя такой человек действительно существует где-то на свете. Эта женщина представляет собой нечто среднее между Даниловой и Глебовой. Хотя нет, она другая, совсем другой человек, имеющий лишь внешнее сходство с теми двумя…
Да и какая она, на фиг, Данилова, если вся ее история – голимый вымысел?
Вероятно, Валера окончательно бы запутался в различных женских сущностях, но в этот момент в комнату вернулась «клиентка», которую он продолжал называть вслух и про себя – Машей Даниловой.
Маша поставила на стол вазочку с ирисами. Затем, бросив вопросительный взгляд на визитера, сказала:
– Поужинаем сначала? У меня все готово. Я мигом накрою…
Швец, подумав немного над этим многозначительным «поужинаем сначала», отрицательно покачал головой.
– Не сейчас, – сказал он. – Возможно, позднее, когда мы переговорим о делах.
– Тогда, может, кофе? Или чай?
«Где уж нам, дуракам, с вами, умными, чай пить?» – с налетом самоуничижения подумал про себя Валера.
60 
