Что касается вмешательства, Трейс прав. Но у него большие эмоциональные проблемы. Она собирается помочь ему и Микки обрести друг друга. И если он хочет, чтобы она заявила о своей цели прямо, так и будет.
— Я предпочитаю считать это заботой о людях. — Взволнованная, Ники подалась вперед. — Я забочусь о Кармайкле. А вы даже не зашли проведать сына сегодня вечером. Так что, извините, я буду вмешиваться. Вы нужны ему. Как заставить вас понять это?
Черные брови Трейса сошлись на переносице.
— Вы забываетесь.
— Сами виноваты. — Ники не обратила внимания на его раздражение. — Вы наняли меня, чтобы я ухаживала за малышом. Для меня это не означает просто менять подгузники и греть бутылочки. Его эмоциональное здоровье так же важно, как и физическое. Почему вы боитесь эмоций?
Он удивил ее немедленным ответом:
— Я не боюсь эмоций, мисс Родес. Просто это не для меня.
Ники заморгала от неожиданности. Как грустно! Полное отсутствие каких-либо чувств на лице Трейса убедило ее, что он так и думает.
— И вам проще отступить, чем попробовать? — предположила она.
— Я пробовал. — По его лицу пробежала тень боли. — Потому и знаю, что это не для меня.
Она видела, что ему тяжело. Но надо его заставить. Ради Микки, ради него самого.
— Ну, что ж? Пора попробовать еще раз. Могу я быть с вами откровенной? Микки отстает от своих сверстников. Знаете, я специально изучала развитие детей в раннем возрасте. Мальчик отстает в развитии речи, хождения, моторики.
Его глаза сузились, стали как щелочки.
— Вы хотите сказать, что мой сын — тупица?
— Нет. Микки — умница, он быстро схватывает все новое. Но он почти не встает на ножки, не пытается ходить и постоянно просится на руки.
— Бабушка слишком баловала его, — медленно проговорил Трейс. Было ясно, что он напряженно размышляет. — Когда бы я ни зашел, он всегда был у нее на руках. Я считал, это потому, что она боится, будто я заберу его у нее. И ничего не говорил ей.
— Грустно, не так ли? — спросила Ники с выражением искреннего сочувствия на лице. — Она потеряла дочь. У нее остался только внук. И она держалась за него изо всех сил. А в результате, вместо того чтобы стимулировать, затормозила его развитие.
— Держалась так крепко, что, возможно, нанесла непоправимый вред его будущему. Это не грустно, а гнусно. И я позволил такому случиться!
— Вряд ли стоит теперь винить кого-либо, — заверила его Ники. — Важно то, что вы будете делать дальше. Вы нужны сыну. Мы говорили о том, что необходимо каждый день хоть немного времени проводить с ним. Когда для вас удобнее всего?
— Я уже объяснял, что сам не знаю, что меня ждет через минуту. Я стараюсь соблюдать расписание, но меня в любой момент могут куда-то вызвать. Я не в силах назвать определенный час.
— Ну, — вздохнула Ники, отказываясь понимать Трейса, — вы просто прячетесь в кусты.
— Осторожнее, мисс Родес! — Его щеки густо покраснели, изумрудные глаза яростно засверкали.
— Хорошие родители находят время для своих детей.
— Я знаю, но…
— Никаких но. У всех есть дела. Мы просто будем работать в этом направлении, пока не найдем выход. И начнем с завтрака. Что вы думаете о беконе и яйцах?
Трейс покачал головой:
— Обычно я перекусываю чем-нибудь в участке.
Теперь он просто упрямился.
— Хорошо. Значит, вы сможете полностью сосредоточиться на Микки. А пока будете его кормить, сами выпьете чашку кофе.
— Я ваш наниматель, мисс Родес. И правила устанавливаю я.
— Да, я заметила, что правила — ваша стихия. Вы верите только в дисциплину под контролем, правда? Значит, сможете оценить, какую пользу вашему сыну принесет регулярное ежедневное общение с отцом.
Трейс скривил губы, но Ники видела, что он обдумывает ее слова. Хорошо. Она встала.
— Спасибо, что показали мне мои комнаты. Я бы хотела сейчас устроиться, но надеюсь увидеть вас на следующее утро в семь часов. Я приготовлю завтрак.
Однако утром Трейс опять сбежал от нее. Войдя в дом, Ники увидела, что он, уже по дороге к двери, затягивает свой ремень с кобурой.
Трейс кивнул на детский монитор:
— Кармайкл еще спит, но, вероятно, скоро проснется. Он спал всю ночь — в первый раз с тех пор, как мы сюда переехали. А я должен идти.
Она уперла руки в бока:
— А наше свидание?
Он словно разрезал ее зеленым лазером взгляда, и девушка внутренне содрогнулась, поняв, как неудачно выразилась. Это слово, видимо, только усилило его раздражение.