2 
В воздухе повисло страшное окончание фразы «конец»… Конец чего? Всего?
— Вот, — буркнула секретарь, протягивая мне картонную книжечку, — забирайте и идите.
— А много сегодня было студентов?
— За весь день вы третья, не считая, наркоманки, — произнесла женщина, — разъехались все уже давно, смотались с Москвы. Зря только выходила на работу…
Я вышла за дверь, а мне в спину еще долго звучал недовольное бурчание секретаря.
В огромном лифте я была одна. «Впервые, за шесть лет обучения», — мелькнуло в голове. Помню заполненные студентами коридоры МГУ, толчею в столовых, очередь к лифту… Сейчас было пусто, тихо, как в склепе. «Что за мрачные мысли, Наташ?» — спросила я себя.
Проходя через огромное фойе на первом этаже, я увидела Нину, завернувшую за угол. Чувство жалости и некоторая доля вины заставили пойти за ней. Я ни на секунду не поверила, что она под дозой — никогда не замечала за ней ни неадекватного поведения, ни дружбы с «отбросами» универа, наоборот, она производила впечатление девушки точно знающей, чего хочет, уверенной и жизнелюбивой. Может, ей требуется помощь? Хотя бы моральная?
Хлопнула дверь, ведущая в подвал. Я вздохнула, ладно. Собралась идти за ней, значит иди. Догнала я ее уже на минус втором этаже, где располагались химические лаборатории, серверные, хранилища, склады и разные подсобные помещения.
— Нина, стой! — крикнула я, видя, как она заходит в незнакомую комнату. На двери висела надпись «Химические реагенты, осторожно, яд. Посторонним вход запрещен».
Через минуту, залетев в комнату, обнаружила растерянную девушку, бродившую между полок с баночками и пробирками.
— Нина? — ласково произнесла я, — что ты тут делаешь?
Она обернулась и вполне вменяемо сказала: — Ищу батрахотоксин. Где-то здесь видела, когда ходила за реагентами. (Она училась на биофаке).
— А зачем тебе этот… — я даже сразу и не вспомню, — батрахотоксин?
Нина посмотрела на меня удивленными глазами и криво улыбнулась.
— Павел погиб, — сказала она просто. Так звали ее парня.
— Соболезную, — выдавила я, — но все-таки, зачем?
— Они отправили его в горячую точку, — продолжала Нина, тщательно рассматривая надписи на пробирках, — его, который учился на биолога. Какой из него солдат? А вчера мне позвонила его мама… — Нина помолчала, что-то вспоминая, — или позавчера… А вчера из деканата… Не помню…
— Нина, пойдем, я провожу тебя домой, — протянула я Нине руку с открытой ладонью, — зайдем в «Шоколадницу» рядом с универом, я видела, она еще работает. Я тебя мороженым угощу.
— Ты что, совсем идиотка? — вдруг вспылила Нина, — Павел умер!
Я с жалостью смотрела на девушку и ничего не сказала. Просто не знала что.
— Я говорила, что зря он год назад ввязался в эту авантюру, а он — деньги, огромные деньги. Нам же нужно на свадьбу, — Нина громко с надрывом зарыдала, — ну и что? Зачем мне теперь его миллионы, которые он заработал?
Я по-прежнему стояла с протянутой рукой и смотрела на девушку непонимающе. Наконец она что-то обнаружила.
— Вот! Пусть не батрахотоксин, а цианид, все-равно неплохо, — пробормотала она под нос.
После этих слов у меня в голове щелкнуло, головоломка сложилась. Пусть первое название я не знала, но о цианиде слышала.
— Ты хочешь отравиться? — спросила я, стараясь выглядеть спокойно.
— Да, — радостно обернулась ко мне Нина, — точно. Зачем мне жить? Павла нет, родителей нет, скоро и так все умрем… Я просто сделаю это быстрее и без мучений.
— Я не знала, что ты сирота, — пробормотала я. На самом деле мы почти не общались, откуда мне было знать?
И вдруг тишину подвала взорвала пронзительный вопль сирены. Я вздрогнула, кожа покрылась испуганными пупырышками.
— Внимание! Внимание! Опасность авиаудара! Всем в укрытие! — и так постоянно без перерыва истошным душераздирающим криком. Я в панике обернулась к Нине. Холодный пот прошиб с макушки до пяток. Вот и все. Конец.
Нина как-то странно улыбнулась.
— Уже и не нужно пить, — сказала она, и добавила, рассматривая мое перепуганное лицо, — знаешь, я могу спасти тебе жизнь, — я почти не слышала Нину из-за воплей сирены, поэтому подошла ближе, почти вплотную. Нина продолжала по сумасшедшему улыбаться, — я хочу умереть, а ты, наверное, не хочешь?
— Нет, — выдохнула я и добавила громко и твердо, — я не хочу умирать!
2 
