20 
Когда он помогал мне подняться, я прошептала. — Не могу поверить, что я это сделала. — Хотелось зарыться лицом в ладони. Разве можно было так потерять контроль? В самом конце про розыгрыш я даже не вспомнила.
Заправляя все ещё немного твёрдый член обратно в брюки, он резко втянул воздух. Я ожидала обычного пренебрежительного поведения плейбоя: застегнуть молнию и презрительно бросить «ну, созвонимся».
Ничего другого я не заслуживала.
Но Дмитрий, казалось, во мне был заинтересован куда сильнее. — Дай я тебе помогу, moy ángel. — Он намочил полотенце и протянул руку к моей груди, но потом вдруг заколебался. — Эту картину я никогда не забуду.
Я ахнула, когда он коснулся полотенцем чувствительных сосков, вытирая ещё тёплую влагу. — Так мы вернёмся к началу, — хрипло произнёс он.
Чтобы я опять сходила с ума от желания? Я забрала у него полотенце. — Я могу сама. Вернусь через пару минут.
Вернусь. Ко всем остальным. После всего, что здесь случилось? Нас, наверное, слышал весь этаж.
Он нахмурился. — Ты хочешь, чтобы я… ушёл?
Он просто сбивал меня с толку. То он горит желанием и командует, то вдруг полон неуверенности.
— Не хочу терять тебя из виду, — прошептал он.
Я закусила губу. — Ну, на мне, вроде как, твоё ДНК, так что сделай мне одолжение, ок?
Он склонил голову, будто хотел оценить мою реакцию. — С большой неохотой.
Глава 7
Умывшись, одевшись и заново подколов волосы, я оглядела себя в зеркале. За исключением пылающих щёк, никаких явных свидетельств произошедшего видно не было. Но я всё ещё ощущала последствия сорванного джек-пота из оргазмов — и выпитых рюмок.
Чтобы успокоиться, я глубоко вдохнула, повесила сумочку на плечо и открыла дверь.
Дмитрий стоял прямо за ней. Из-под упавшей на лоб пряди чёрных волос он смотрел на меня в упор.
Мой двоюродный брат уже пытался описать этот взгляд, и теперь я поняла, почему ему было так сложно. В выражении лица Севастьянова читалась отчасти тоска, отчасти — мрачное собственничество, решительное, как и всё, что касалось русского. — Это было слишком? Я хочу, чтобы рядом со мной ты чувствовала себя комфортно.
— Я лишь слегка… переполнена впечатлениями. И собираюсь по-тихому уйти. — Я действительно не хотела сейчас раскланиваться и прощаться.
— Понимаю. Я сейчас тебя провожу. — Выудив из кармана телефон, он принялся строчить смски ещё быстрее Пита. — Можем выйти через дверь в конце коридора.
Пару минут спустя мы уже были внизу, у парадного выхода, где перед нами остановился блестящий лимузин «Мерседес».
Эта часть подъездной дороги находилась внутри границ «Каледон», чтобы варвары, типа моей семьи, не могли пробраться внутрь.
Непримечательный тёмноволосый охранник открыл передо мной дверь, спросив адрес. Когда я ответила, Дмитрий помог мне сесть. И сам уселся рядом.
Я моргнула. — Думала, ты собирался лишь меня проводить. — Господи Боже, это будет самая длинная пятнадцатиминутная поездка.
В ответ он усадил меня к себе на колени — словно сидеть рядом ему было недостаточно. Да уж, презрение плейбоя.
Тепло его тела и запах вновь разожгли во мне огонь. Попка всё ещё ныла. На щеках выступил румянец. — Ты всё время усаживаешь меня на колени.
— Разве нельзя? — Это был не риторический вопрос. Ему действительно было любопытно.
Я не нашлась, что ответить, и просто вздохнула.
Он понизил голос: — Мне сложно… читать людей. То, что я сделал — это было слишком?
— Что именно?
— Ты злишься, что я на тебя кончил?
Я вытаращила глаза. Ладненько, поговорим о сексе. Я заставила себя думать о работе. Надо подогревать в нём желание, одновременно строя из себя хорошую девочку.
— Мне понравилось чувствовать на себе твою сперму. В тот момент я подумала, что в следующий раз она попадёт ко мне рот.
Он вздохнул, приоткрыв рот. — Виктория…
— Но мы знакомы всего несколько часов. И я боюсь, что у тебя сложилось обо мне неверное впечатление. Обычно я так себя не веду. Никогда. В двадцать четыре года у меня было лишь трое парней, и все эти отношения были ванильными.
Мне нравилось спортивное телосложение моего бывшего, и с ним я даже испытывала оргазм больше чем в половине случаев. Но, да, секс с Бреттом был весьма уныл.
— Что-то ещё причиняет тебе дискомфорт? — спросил Дмитрий.
20 
