84 
Им вновь овладело любопытство. Что она будет делать?
Он обернулся, уперев руку в стеклянную дверь и прислонившись к ней лбом.
- Ты пришла за добавкой, зверушка? - буднично спросил он, хотя внутри он был совсем не спокоен. Элли вошла, расправив плечи, со всё ещё обнажённой грудью. Его кулаки сжались, а член начал вновь вырастать.
Стремительная, с дерзким взглядом - вот как она выглядела. Перебросив через плечо свою копну волос, она практически заработала себе место с ним под душем.
- Я должна тебе кое о чём напомнить.
О чём, о чём?
Он почувствовал волну удовольствия, почти что изумления. Но его тон оставался скучающим:
- Хмм. Напомнить?
Почему его голос прозвучал хрипло?
А, это от криков до небес.
С пола она подняла его брошенные брюки.
- Когда будешь перечислять Саройе мои неуклюжие попытки, не забудь рассказать про ту часть, где я объезжала тебя, словно ленивую лошадь, и заставила тебя кончить быстрее, чем пятнадцатилетнего подростка, впервые пощупавшего женскую грудь, - она закинула брюки под душ, - возможно, их стоит постирать.
И, развернувшись на каблуках, она ринулась вон.
Он уставился ей вслед. Объезжать? Как ленивую лошадь?
Неожиданно его губы изогнулись в улыбку.
***
Приняв душ и переодевшись в самое скромный из спальных комплектов - длинную белую ночную рубашку - Элли отправилась в кровать.
Опустившись на подушки, она вздохнула от приятной мягкости перины.
Никогда не подозревала, что постельное бельё может быть таким нежным на ощупь.
И вот она тут лежит, в шёлке, на тончайших простынях, раскинувшись на огромном матрасе - хоть тот и находился прямо на полу.
Она находилась в райской тюрьме, под присмотром красноглазого тюремщика, который, к тому же, оказался ходячей сексуальной фантазией.
Тюремщика, который разбудил в ней что-то сегодня, что-то, чего Элли инстинктивно боялась и не желала пробовать с другими.
Когда она уже начала волноваться, как же она будет жить дальше без того экстаза, который почувствовала с Лотэром, она вдруг вспомнила, что, скорее всего, жить она дальше не будет никак.
Резинка щёлкнула. Щёлкнула. ЩЁЛКНУЛА!
Наконец, она расслабилась, её роящиеся мысли замедлились. Уже почти задремав, она вдруг ощутила резкое головокружение, а когда открыла глаза, то оказалась на ногах в его комнате.
Снова меня переместил?
- Развлекай меня, - приказал он, занимая место за столом. Он был без рубашки, босиком. Его влажные волосы беспорядочно свисали на лоб. Такой великолепный, слишком великолепный.
- Развлекай, - она потёрла глаза. - Этого не было в трудовом контракте.
- Полагаю, в трудовом контракте указано, чтобы ты делала всё, что я прикажу. Кроме того, ты определённо одеваешься согласно своим собственным условиям, а не тем, что указаны в контракте, а моя Невеста меня бы развлекла после совместного оргазма.
- Танцуй, обезьянка, танцуй. Так ведь? Лотэр, я устала.
- Do pizdy. Мне похуй. Сядь. Говори со мной.
Она нерешительно повернулась к той кушетке, но в итоге опустилась на пуфик.
- Оказалось, что у меня к тебе есть несколько вопросов. Что удивительно, учитывая, что речь... о тебе. Но я не могу побороть своё любопытство.
- Что ты хочешь знать?
- Почему ты всё ещё девственна?
Элли не хотела говорить ему настоящую причину, что она боялась забеременеть от какого-нибудь старшеклассника, боялась отказаться от лелеемой мечты - карьера, любящий муж и, наконец, когда она будет готова - дети.
Так что вместо этого она сказала:
- Полагаю, Саройя как-то устояла перед твоими чарами во время ваших совместных убийств.
- Я никогда не убивал с ней вместе.
- Она просто уходила убивать в одиночестве? Почему?
Он пожал плечами.
- Когда-то она таким образом питалась. Сейчас, думаю, это просто привычка.
- Это бессмысленно.
- Представь, что тебе больше не нужно питаться, чтобы выживать, но есть ты всё равно можешь. Разве тебе не будет нехватать вкуса пищи и всех этих обеденных ритуалов?
Он попал в точку. Элли обожала еду.
- Ты не ответила на мой вопрос, - продолжал он. - Никто из тюремных охранников не пытался тебя изнасиловать?
- Они, в большинстве своём, были порядочными.
- Но не все? Кто-то из них... трогал тебя? - его выражение лица помрачнело, а клыки заострились.
84 
