— А разве кто-то не устает после напряжения, Валькирия?
— О, я могу поспорить, что твои чувства намного острее! Ты же слышишь и видишь лучше, чем любой известный тебе человек, разве нет?
Он пожал плечами.
— Хм, а я думала, что ты будешь отрицать свои способности.
— Я отрицаю не их. Я отрицаю, что я — берсеркер.
— Как ты можешь признавать одно, и отрицать другое?!
— Я подозреваю, что ваш оракул Никс устроила все это. Она удостоверилась, что я тебя поймал, и сообщила тебе, какими необычными способностями я обладаю. А образ смертного берсеркера лучше всего подходил мне. Так что все это мошенничество!
— Забавно… Ты не был столь глуп в своих предыдущих воплощениях…
Он же не будет ее снова душить…
— Я видела, что здесь у вас есть берсеркер. Разве он не показался тебе знакомым?
— Да, он тоже говорит это. Вы, наверняка, знаете, друг друга и заранее это спланировали. Я пересматривал его захват — он буквально дал себя взять. Как будто знал, что тебя тоже захватят…
Валькирия кивнула:
— Да, он хотел попасть сюда, чтоб быть рядом со мной. Он мой … защитник.
«Защитник?»
Значит, они были любовниками. Почему одна мысль об этом вызывала в нем желание забить берсеркера до смерти?
Руки Брандра на ее пылающей коже.
Деклан не помнил, чтоб раньше когда-либо жаждал убить с такой жестокостью. Его мысли затуманились, стали совсем дикими.
«Она моя по праву! Она предназначена для меня!»
— Чейз, у тебя даже сейчас глаза пылают. Посмотри на себя в зеркало!
Он резко развернулся, направляясь ко второму окну.
— И это подтверждает твою ложь?!
Она двигалась позади него. Примирительным голосом она сказала:
— Успокойся…
Он почувствовал, как его веки отяжелели, как расслабились мускулы.
«Что дает ей власть надо мной?»
— Что тебя так заводит?
Он ответил ей с еще большей злостью:
— Та чушь собачья, которую ты несешь.
— Это правда!
Он повернулся к ней.
— Тогда как ты объяснишь слова Никс, адресованные мне? Я был в «Валгалле» той ночью, перед тем, как пленил тебя. Когда вы уезжали, она посмотрела непосредственно мне в глаза и сказала, что я опоздал!
— О, я убью ее! — за окном сверкнула молния. — Ты прав в одном — это все спланировала Никс! Но клянусь, что в заложники планировалась только я!
— Зачем?!
— Она знала, как я тоскую по Эйдану! Она наверняка считает этот захват блестящей идеей: вынужденная наша близость и тому подобное…Она, скорее всего, кудахчет об этом сейчас со своей гадкой летучей мышью!
— Скучала по Эйдану? Валькирия, ты противоречишь сама себе. Ты только что сказала, что ты с Брандром!
Она прыснула от смеха:
— С Брандром?! Я тебя умоляю! — еще один смешок. — Нет, я сказала, что он мой защитник. Ну, он, типа, присматривает за мной…
Его охватило облегчение, и тут же появилось отвращение к самому себе из-за этого. Его ярость возрастала. Он отошел от нее назад к столу.
— Почему тогда он пожертвовал собой?
— Он был твоим лучшим другом, — сказала она, — и ты заставил его поклясться, что он заработает охаллу и будет присматривать за мной.
— Охаллу?
— Если бы ты выиграл двести сражений с меткой Одина, то он одарил бы тебя бессмертием и силой.
Правда это или нет, но звучало восхитительно.
— Что было его меткой?
— Два ворона.
Деклан едва сдержал руку, потянувшуюся к амулету на шее. На котором были выгравированы две птицы в полете.
Он мысленно вернулся в день, когда получил его. Ему было шесть, и его кошмары только начинали ему сниться. Его отец волновался о нем, и хотя их семья не могла себе этого позволить, но он взял его на ярмарку. Гадалка дала ему этот амулет, сказав, чтоб носил у сердца, на удачу…
— Чейз?
— Значит, таким образом, Брандр стал бессмертным? — быстро спросил он.
— Да, несмотря ни на что, он заработал охаллу. Теперь он также силен, как и большинство вампиров и демонов. И также быстр. Когда он в ярости, то может свалить даже Ликана.
— И он был верен своей клятве все это время?
Значит, сначала Эйдан наслаждался Реджин, как своей женщиной, а после — его лучший друг.
— В течение первых двух столетий он следовал за мной и Люсией по пятам, готовый защищать. Но мы не давали ему такой возможности. Наконец, Никс пожалела его и пообещала сообщать, если я буду в опасности. Ну, или, если ты вернешься.